Шаман

В Сибирь из Центральной России Галина Федоровна переехала уже в зрелом возрасте. Сестра Лидия настояла. Приезжай, да приезжай, что ты там одна, будем, мол, с тобой век доживать. К тому времени Галина Федоровна похоронила мужа, ну а дети давно уже жили своими семьями и к матери в деревню заглядывали нечасто.

Сестра жила в небольшом забайкальском поселке, и поначалу Галине Федоровне все было в новинку: и величественная тайга, шумевшая кедрами недалеко от дома, и быстрые речки, и своеобразный говор местных жителей. Потом привыкла, обжилась и все реже вспоминала родную деревеньку, окруженную березовыми рощами, луга, пахнущие полынью и зверобоем, старое крылечко заколоченного теперь дома. Подзабылась как­то и маленькая церквушка на краю деревни, куда Галина Федоровна частенько приходила: вначале, чтобы успокоить душу после смерти мужа, а потом уже более осознано.

Галина Федоровна поселилась в одном доме с Лидой. Та тоже вдовствовала, сын, как водится, переехал в город, вот сестры и доживали век вдвоем.

В первые дни своего приезда Галина Федоровна сразу спросила сестру о храме.

— Да что ты, — махнула та рукой, — есть одна церковь километров за шестьдесят. Разве наездишься?

— Почему так далеко? — удивилась Галина.

— Бурят здесь много, а им наши православные храмы не нужны.

— А как же... — начала, было, Галина.

— Да мы все больше к местному шаману обращаемся, — усмехнулась Лидия, — и от болезней вылечит, и злых духов из дома выгонит, и на другие какие просьбы всегда отзывчив.

— Как же так?! — ахнула Галина, — ведь вера-­то у них совсем другая.

— И-­и-­и, милая, — вздохнула сестра, — вера верой, а как припрет, и к самому Будде пойдешь. Годы—то у нас, сама знаешь, какие... И хоть пожили достаточно, а все ж хочется еще небо покоптить.

— Неправда твоя, — горячилась Галина, — мы от веры своей отступать не должны. Спросит за это с нас Господь. И для души это нехорошо, грех это большой.

— Да брось ты, — усмехнулась Лидия, — до семидесяти лет дожила, а в какие­то глупости веришь. Что может быть плохого, если ихний шаман в моем доме камлать будет? Только польза.

— Камлать? А что это такое? — недоуменно посмотрела на сестру Галина.

— Да это ритуал такой шаманский, — пояснила сестра, — увидишь сама как-­нибудь.

— Упаси, Господи, — перекрестилась Галина.

— Не зарекайся, — хмыкнула Лидия.

Это, пожалуй, было единственным разногласием сестер. В остальном жили они дружно, во всем поддерживая друг друга. Лидия, несмотря на возраст, держала корову, несколько курочек бегало по двору, в закуте хрюкал поросенок. Работы хватало, но первое время Галина Федоровна еще умудрялась и в храм съездить, хотя сестра всячески ее отговаривала:

— Не выдумывала бы ты, — сокрушенно качала она головой, — чай не ближний свет. Растрясешься вся по таким дорогам.

— Ничего мне не будет, я ведь в дом Божий еду, — отвечала Галина.

Как только Галина Федоровна поселилась в доме сестры, сразу же повесила привезенную с собой икону Спасителя в красный угол и первое время часто ездила в церковь.

Чтобы заглушить тоску по родным местам, Галина Федоровна скоро перезнакомилась с соседями и частенько вечерами, управившись с домашними делами, отправлялась к своим новым знакомым. Особенно Галине Федоровне нравилось общаться с веселой доброжелательной буряткой Зиной. И хотя Зина была моложе Галины Федоровны, обе нашли много общего и во взглядах на деревенскую жизнь, и на воспитание детей, и на многое другое. В своих разговорах не раз женщины касались и вопросов религии.

— Шаман — это сила, — утверждала Зина, укладывая на ломоть хлеба толстые куски сала и отправляя этот бутерброд в рот.

— Ну что ты, — мягко возражала Галина Федоровна, — вся сила у Господа. А шаман ваш — это пережиток прошлого.

— А вот и нет, — добродушно тянула Зина, — твой Бог где? А шаман всегда рядом. Со всякой бедой или проблемой — мы к нему. Меня, когда поджелудочная заболела, он быстро на ноги поставил. Зина встала, и неуклюже неся свое полное тело, заковыляла к холодильнику.

— Сейчас вот опять побаливать начинает, — сказала она, одной рукой держась за бок, а другой доставая с полки сыр, колбасу, масло, — значит, надо к шаману идти. Ничего, он меня быстро вылечит.

— И как же он тебя вылечит? — Галину Федоровну и любопытство разбирало, и в то же время хотелось развенчать в глазах Зины несостоятельность темного шамана.

— О-­о-­о, — протянула Зина уважительно, — и в бубен бьет, и заклинания выкрикивает, и меня священным дымом обкуривает. Потом у духов спрашивает, чем меня лечить.

— И чем же?

— Всяко. Иногда заставляют травы пить, а то скажут поменьше кушать, — Зина поднесла ко рту еще один бутерброд.

— Что, прямо так и говорят? — усмехнулась Галина Федоровна.

— Ага, — простодушно ответила Зина.

Галина Федоровна только головой качала. Она начинала рассказывать Зине о Господе, о том, как Он жил на земле, как пострадал за людские грехи, и как помогает всем искренне верующим в Него. Зина внимательно слушала, иногда даже переспрашивала и задавала вопросы, но, как потом узнавала Галина Федоровна, пользоваться услугами шамана не переставала.

«Не понимаю я таких людей, — думала Галина Федоровна, — живут в двадцать первом веке, а до сих пор в язычестве погрязли. Господь ведь дал нам веру, заповеди. Знай, молись, проси и дано тебе будет. Вот Зина, современная вроде женщина, а туда же. Про сестрицу и вообще говорить нечего...».

— Не понимаю я тебя, Лида, — говорила не раз сестре, — надо по нашей вере жить, а ты в шаманов веришь.

— Так разве ж я против, — улыбалась Лидия Федоровна, — я от Бога не отрекаюсь, только тут все к шаману бегают, вот и я...

Время шло, постепенно менялась жизнь Галины Федоровны, и вскоре пришлось ей встать перед таким выбором, о котором даже и думать не могла...

Переезд на новое место жительства существенно повлиял на душевное состояние и здоровье Галины Федоровны. Сделалась она плаксивой, частенько болела, хотя и была моложе сестры на пять лет. Скучала отчаянно по своим краям, ела себя поедом, что согласилась приехать сюда, да понимала, что назад дороги нет. Молилась потихонечку, но в храме уже не бывала, да доберешься разве? Забываться стали службы, ослабевала в сердце надежда, в душе поселилась тоска. Иногда Галина Федоровна и самой себе не могла объяснить, что с ней происходит. Бывали дни, когда подолгу лежала она в постели, бездумно глядя в потолок, не вставая даже покушать. К душевным переживаниям прибавились и телесные боли. Хвори одолевали, крутило в животе так, что не было сил терпеть.

— Хоть бы помереть, что ли? — не выдержала однажды Галина, — измучилась вся.

— Да ты что? — замахала на нее руками сестра, — туда-­то всегда успеешь, належишься еще. В больницу надо.

— Толку что,— заплакала женщина, — была я там. Ничего не признают.

— Ладно, не переживай, — обняла Лидия сестру, — все образуется.

А вечером заявила:

— Олег Иванович сказал, что в доме нашем после смерти моего Петра духов злых полно. Вот и не дают тебе жизни. Изгонять их надо.

— А кто этот Олег Иванович? — удивилась Галина.

— Шаман наш. Он знаешь, какую силу имеет?! Ему даже из Москвы звонят, вызывают к себе. Поставит он тебя на ноги. Я его вчера упросила к нам придти.

— Ой, Лида, — ахнула Галина, — нехорошо это как­то, неправильно.

— Да какая ж разница, кто тебя вылечит. Господь Бог или шаман, — Лида сердито свела брови, — ведь здоровая ты станешь. Вот увидишь.

Галина Федоровна хотела было возразить сестре, но в это время словно кинжалом пырнул ей кто­-то в правое подреберье, и она, охнув и не вытирая брызнувших слез, согласилась.

— Я только икону сниму, — опустив глаза, проговорила Лидия, — а то не залюбит Олег Иванович, да и уйдет.

Не дожидаясь ответа сестры, Лидия повертела икону Спасителя в руках, не зная, куда ее пристроить, а потом засунула между книгами на полке.

В дверь стукнули, и на пороге показался высокий полноватый мужчина-­бурят в модном пиджаке и галстуке.

— Проходите, Олег Иванович, — расплылась в улыбке Лидия, а Галина Федоровна с удивлением рассматривала шамана.

Было ему лет шестьдесят. Коротко стриженые волосы, темные, почти без проседи, смуглая кожа, узкие глаза. Щеки гладко выбриты. «Вот увидела бы на улице, ни почто не подумала бы, что это шаман», — мелькнуло в мыслях у Галины Федоровны. Тем более, она всегда представляла себе шамана в длиннополой расшитой одежде с бубном, с длинными волосами. А тут перед ней стоял вполне респектабельный современный мужчина.

Олег Иванович серьезно, без улыбки кивнул женщинам и прошел в комнату. Переложив из одной руки в другую пузатый портфель, Олег Иванович строго спросил у Лидии Федоровны:

— Все готово?

— Да, конечно, — засуетилась женщина, указывая на низкий стол возле окна. На нем стояло молоко в высокой кружке, тарелка с мясом, хлеб, а также бутылка водки и стакан. На краю стола Лида положила трубку, туго набитую табаком.

В окна уже заглядывали крупные звезды, а шаман не торопился. Он скрылся за перегородкой и через некоторое время вышел оттуда, одетый в тяжелый расписанный непонятными знаками кафтан из оленьей шкуры, вывернутой мехом внутрь. Рукава и воротник были отделаны красной тканью. К кафтану были пришиты разноцветные ленточки, а также Галина Федоровна рассмотрела шкурки животных и маленькую модель лука и стрел. На голове у шамана красовался ритуальный головной убор, состоящий из кожаной повязки, обшитой красной тканью. Сверху к ней был прикреплен густой ряд орлиных перьев, напоминая головной убор индейского вождя. Снизу пришиты длинные кожаные жгуты, обшитые тканью.

«Господи, помилуй!» — мысленно помолилась Галина Федоровна. Она уже сама не знала, радоваться или огорчаться по поводу того, что согласилась на камлание. Уж больно устрашающе выглядел шаман. Но тут боль скрутила ее так, что она, тихонько застонав, принялась ждать начала ритуала.

Прижав бубен к себе, шаман прошел на середину комнаты, грузно сел на пол, закрыл глаза и начал тихим голосом медленно петь. Шаман постепенно повышал голос, потом, неожиданно быстро и легко поднявшись, он сделал несколько шагов по комнате. Медленно взмахивая руками, как крыльями, он наклонялся, казалось, при этом что­то высматривая.

Удары в бубен то затихали, то звучали громко и ритмично. Временами они были похожи на резкие беспорядочные выстрелы, но затем вновь становились еле слышными. Голос шамана тоже то был спокоен и тих, то начинал звучать угрожающе и вызывающе.

Вдруг шаман замолчал и резко вскочил. Почти в танце он сделал несколько легких и свободных движений. Приняв угрожающую позу, он начал бить в бубен короткими, сильными ударами. Глаза его были при этом закрыты. Он принялся хрипло и отрывисто выкрикивать какие-­то незнакомые слова. Потом неожиданно вытащил кинжал, висевший у пояса, и ловко метнул, попав в дверцу холодильника.

Галина Федоровна, принявшая было нож за муляж и никак не ожидавшая таких действий от шамана, вздрогнула и перекрестилась.

Шаман остановился, повернулся к женщине и, сверля ее маленькими злыми глазками, быстро-­быстро заговорил по­-бурятски. Галине Федоровне захотелось сжаться в крохотный комочек и стать невидимой. По ее спине побежали противные мурашки, руки и ноги враз онемели. Страх, жуткий, леденящий, заползал в душу, даже боль отступила. Ни мыслей, ни чувств, ни желаний — только страх заполнял Галину Федоровну всю от ног до макушки.

Бурят закрутился на месте, потом выкрикнул несколько нечленораздельных фраз и рухнул прямо на пол. Лежал он довольно долго, потом, с трудом поднявшись, ушел за перегородку. И опять его не было продолжительное время. Галина Федоровна никак не могла прийти в себя. Теперь ее колотило так, что зуб на зуб не попадал, перед глазами качался черный туман.

Наконец шаман вышел. Сейчас это снова был Олег Иванович — в пиджаке модного покроя, светлой рубашке и щегольских туфлях.

— Что же вы меня приглашаете, — проговорил он отрывисто и раздраженно, — а своего Бога из дома не вынесли, — он показал на полку с книгами, а затем в упор глянул на Галину Федоровну, и та затрепетала.

Лидия бросила на сестру недоумевающий взгляд, а та, словно очнувшись, подняла руку и перекрестилась.

— Господи, прости, — произнесла тихо, с трудом выдавливая слова.

Олег Иванович нахмурился и, ни слова не говоря, шагнул за порог.

Надежда Смирнова, г. Мосальск