Как привести ко Христу ближнего?

Первым из апостолов увидел Христа Андрей, и каково же было его первое действие? Он тотчас отправляется к брату, чтобы сообщить об Иисусе Петру. Спаситель призывает Филиппа, а тот сейчас же находит Нафанаила. Обычно так и бывает, тому, кто узнал Христа, трудно не поделиться с близкими. Благодать присутствия Божия ощущается нами, как радость, а всякую радость хочется разделить с кем-то, хочется ею одарить. Даже самую простую житейскую радость мы предлагаем тем, кто оказался рядом: «Попробуй, как вкусно!», «Посмотри, как красиво!», «Послушай, как замечательно», «Прочти, это интересно». Стоит человеку получить хоть небольшой духовный опыт, проникнуться благодатной церковной жизнью, как ему уже не терпится привлечь к ней своих родных, знакомых и малознакомых, научить все народы.

Апостольская деятельность в разной степени свойственна любому верующему. Особенно она востребована в нашем веке, когда среди родных и соседей, сослуживцев и одноклассников всегда найдется человек, которого так и тянет просветить, крестить и воцерковить. Немалая часть вопросов, с которыми обращаются сегодня к священникам, именно об этом. «Что сделать, чтобы муж крестился?», «как уговорить маму собороваться?», «как втолковать сыну, что надо ходить в церковь?», «как объяснить подруге, что это грех?»

Действительно, как? Со внешними обходитесь благоразумно, пользуясь временем (Кол. 4,5) — учит Апостол. То есть, сообразуясь с обстоятельствами и применительно к личным особенностям человека. Неверующих или нецерковных и малоцерковных людей из нашего окружения в отношении миссионерства мы можем условно разделить на три группы. Первая — это те, кого явно интересуют религиозные истины; вторая — те, кто хотя сам и не заводит бесед на эти темы, но в ком есть некая искра интереса или нет явного протеста против разговоров о вере; и, наконец, третья — те, кто усвоил себе позицию противника веры. С первыми, назовем их вопрошающими, беседовать обычно легко, особенно, если замечаешь, что искренний интерес продиктован не привычкой к поглощению новых знаний, а духовной жаждой. Вера от слышания (Рим. 10,17) — но для того, чтобы эти слова Апостола могли воплотиться в жизнь, даже домашнему миссионеру необходимо быть религиозно-грамотным. Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением (1 Пет. 3,15).

Заметим, что грамотность непременно должна быть дополнена кротостью и благоговением, только тогда она приобретет нам единомышленников. Грамотность может быть свойством и доброго и злого сознания, а кротость и благоговение — свойственны любви. Знание надмевает, а любовь назидает (1 Кор 8,1). Любовь учит нас говорить с ближним на понятном ему языке. Быть терпеливым, «укоротить» перед ним свое «я», избегать и тени высокомерия. Так приобретал сердца апостол Павел. Для Иудеев я был, как Иудей; для подзаконных, как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных;... для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор. 9, 20-22).

Это не значит, что расположение ближнего следует завоевывать любым способом, заискивая и уподобляясь ему. Отнюдь. Обращаясь к человеку, привыкшему к сквернословию, немыслимо пользоваться его лексиконом. Так же и беседа с упорным грешником, не требует от нас одобрения его образа жизни или мыслей. Довольно частая ошибка — показать человеку, что ты «свой в доску», и тем добиться доверия. Подобное уместно для ловкого опера, которому нужно привести человека на скамью подсудимых и за решетку, а не в Церковь. О Божественной истине мы можем говорить только с благоговением, но с каждым человеком по-разному, в зависимости от его устроения. Так, для одних людей авторитетным будет мнение святителей, для других — жизненные подвиги святых, на третьих большое воздействие оказывают истории из современной жизни Церкви и ее подвижников.

Чтобы быть понятым, говорить надо проще, избегая сложных и непривычных для человека терминов и понятий. Когда-то, придя за благословением на первые статьи в газете, я услышал замечательную рекомендацию: «Пиши так, чтобы быть понятным всем. Если упоминаешь об Ангеле, уточни кто это». Человеку, не знавшему опыта церковной жизни, даже если он имеет прекрасное научное образование, как духовному младенцу нужна «молочная» пища. Наивно думать, что наукообразность изложения прибавит авторитетности вашим словам. Вспоминайте почаще Чехова: «Они хочут свою образованность показать, и всегда говорят о непонятном». Не забывайте и того, что Бог — прост, и значит свидетельствовать о Нем надо просто.

Второй тип собеседника, не вопрошающего, но готового или хотя бы иногда согласного слушать рассказы о религии, можно так и назвать — слушающие. Здесь нужно особое умение пользоваться временем, потому что, как говорит Премудрый, всему свое время, и время всякой вещи под небом: ...время молчать и время говорить (Екл, 3. 1,7). Говорить о том, о чем нас не спрашивают, можно, но к месту, в меру, а главное — вовремя. Кто-то сказал, что мудрость не в том, что говорить, но — когда. Разговор о вере не должен быть насильственным, продолжаться против воли и интереса нашего собеседника. Подчас, обрадовавшись тому, что нас слушают, мы пытаемся рассказать как можно больше, не замечая или игнорируя то, что собеседник уже тяготится непонятной и неинтересной ему темой, и совсем не требует у нас отчета в нашем уповании, и все подкидываем ему религиозные аргументы и факты. Ждать пользы от такой беседы не приходится. Напротив, своей назойливостью мы можем спровоцировать человека на грех, грубость и даже богохульство. А в дальнейшем он просто станет избегать подобных бесед.

Или еще не редкая нелепость. Сколько раз случалось на церковном дворе наблюдать известную сценку, когда, в ответ на подмеченный интерес или самый малый вопрос, слушателя засыпают целым ворохом запретов и обязанностей, которые, скорее всего, не сообразуются с его привычной жизнью, и вообще непонятны ему. В эту минуту так и просится на уста реплика шекспировского персонажа: «Кто ты такой?! Думаешь, если ты так добродетелен, то на свете не должно быть ни пирожков, ни пива?»

Бывает, что вещая высокие истины, мы, сами того не замечая, взбираемся на пьедестал из собственного религиозного опыта, знаний и относительного благочестия. В речах появляются покровительственные нотки, во взгляде ласковое снисхождение. Тут уж не учительствовать, а впору самому хвататься за учебники, а лучше за Псалтирь: Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое....

Можно заметить, что взгляд на свою церковность, как на некую привилегию в поучении ближних, более свойственен людям недавно воцерковившимся и знающим только один путь к вере — свой. Это проходит. Со временем (дай Бог) церковная жизнь научит их смотреть на себя более критично, что позволит видеть и достоинства ближнего. Кстати, о собственном знании, нет ничего лучше, как оценка его по шкале апостола Павла: Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать (1 Кор. 8,2).

Надо сказать, что в миссионерстве более успевают те, кто сам находится под руководством духовника или регулярно общается с духовно-старшими людьми. Тот, кто имеет пример духовной школы и сам ощущает себя школяром. Кто говорит не только от своего малого разума, но более — от духа своих наставников.

Что касается третьего типа собеседников, которых мы условно зовем противниками или противящимися, то общение с ними — дело тяжкое. И если это люди случайные, не близкие нам по родству или чему другому, то самим начинать с ними разговор о вере не стоит. А иногда не грех просто избегать, состязаний и споров удаляться. Если же случилось коснуться этой темы, то, при любом разногласии, как учат святые отцы, во избежание спора, лучше не настаивать на своем более двух раз, даже если то, о чем вы говорите — неоспоримая истина. Спор уносит из сердца мир и привлекает демонов. Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир (Иак. 3,18). К тому же большинство неверующих — это люди, просто поставившие себя в позу неверия. Чем более мы с ними спорим, тем яростнее они защищают свой выбор и укрепляются в нем. Но если такие противники видят, что мы, несмотря на разногласия, дружественны к ним, что они интересны нам такие, какие они есть, они нередко сами меняют свою позицию.

А как же быть с теми, кто связан с нами узами родства и любви, но противится истине? И от кого мы не можем и не хотим отвернуться, но с кем жаждем быть во всем вместе? Домашняя проповедь — это не обязательно правильные и умные слова, нередко она бывает молчалива. Это проповедь житием. Она трудна, но наиболее действенна. И замечательна тем, что не только просвещает наших близких, но и воспитывает нас самих, созидает, то есть строит нашу душу. Не будем забывать, что христианское житие — это не просто правильная, безупречная жизнь, но жизнь в духе. В духе любви. Не любви земной, душевной, но Христовой любви, любви абсолютной, не зависящей ни от каких обстоятельств, не уменьшающейся, не изменяемой и не иссякаемой. Любви, которая любит человека во всяком его состоянии. Крещеного и некрещеного, вопрошающего и противника, грешного и праведного. И в этом ответ на все вопросы о том, что сказать и как привести ко Христу ближнего своего.