Архимандрит Иннокентий (Просвирнин): к 25-летию со дня кончины

Статья священника Димитрия Сафонова, кандидата исторических наук, кандидата богословия, секретаря Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата по межрелигиозным отношениям, клирика храма праведного Иоанна Кронштадтского в Жулебине.

Архимандрит Иннокентий (Просвирнин) — выдающийся церковный историк, археограф и источниковед, замечательный пастырь — последний год своей жизни провел в Новоспасской обители. Здесь он преставился ко Господу 25 лет назад в день памяти апостолов Петра и Павла 12 июля 1994 года. Здесь он и был похоронен. Память его очень почитается в обители. Этот выдающийся подвижник церковной науки сегодня является примером служения Церкви для очень многих православных людей. Важнейшее значение приобретает дальнейшее изучение его жизненного пути и наследия.

Архив архимандрита Иннокентия (Просвирнина), находившийся в Новоспасском монастыре, был безвозмездно передан в Отдел рукописей Российской государственной библиотеки в 1996 году тогдашним наместником обители епископом Орехово-Зуевским (впоследствии — архиепископом Костромским и Галичским) Алексием (Фроловым) (1947-2013)[1].

Важнейшим и еще не изученным источником о жизни и трудах архимандрита Иннокентия (Просвирнина) является его личное дело, хранящееся в архиве Московской духовной академии. Обзору этого ценнейшего источника и посвящена статья.

В деле имеются документы, характеризующие жизнь о. Иннокентия с момента рождения до 1986 года. Первым хронологическим документом является подлинник свидетельства о рождении А. Просвирнина. Он родился 5 мая 1940 года в Омске в семье Ивана Демьяновича и Марии Михайловны (урожденной Карповой) Просвирниных.

Своим ранним церковным воспитанием будущий архимандрит был обязан матери. В своей автобиографии он писал о том, что в детстве он был чудесно исцелен от косноязычия[2]. Мать начала водить его на службы в кафедральный собор г. Омска в раннем детстве, здесь он ощутил «какое-то необъяснимое тяготение к Алтарю»[3]. В феврале 1950 г. он упросил мать отвести его к правящему архиерею архиепископу Ювеналию (Килину)[4] с просьбой взять его прислужником. Вскоре Толя Просвирнин стал старшим иподиаконом, оставаясь им до поступления в семинарию. С лета 1957 года, по окончании средней школы, он стал готовиться к поступлению в МДС под духовным руководством архиепископа Вениамина (Новицкого)[5], иподиаконом которого был.

В личном деле имеется рекомендация архиепископа Иркутского Вениамина (Новицкого) от 13 июня 1958 года на поступавшего в МДС Анатолия Просвирнина на имя ректора МДС протоиерея Константина Ружицкого[6]. Приложена также справка настоятеля Знаменского собора г. Иркутска о том, что А. Просвирнин проходил иподиаконское служение в этом соборе. Имеются справка о состоянии здоровья, аттестат зрелости, полученный в 1957 г., а также справка о крещении 14 мая 1945 г. из Омского кафедрального собора.

В деле имеется также автобиография А. Просвирнина, написанная перед поступлением в МДС. Из документа следует, что решающую роль в судьбе архимандрита Иннокентия сыграл архиепископ Вениамин (Новицкий), иподиаконом которого он был с 1950 года, т.е. с 9-летнего возраста. В феврале 1958 года Анатолий переехал вместе с архиепископом Вениамином в Иркутск и с тех пор жил отдельно от семьи.

В прошении о допущении к вступительным экзаменам (июнь 1958 г.) 18-летний юноша писал об имеющемся у него «твердом и непринужденном желании посвятить свою жизнь служению Церкви». Из прошения следует, что он просил зачислить его в третий класс. В августе 1958 года он приехал в Семинарию и в сентябре сдал экзамены для поступления в 3 класс Семинарии, однако был зачислен во второй класс, т.к. экзамены успел сдать не все. Первый год обучения он закончил по первому разряду[7].

В справке, датированной 28 сентября 1959 г., иеромонах Питирим (Нечаев), будущий митрополит (1926-2003), а тогда инспектор МДС, оценивал успеваемость студента 3 класса А. Просвирнина как хорошую, а дисциплину как отличную. Митрополит Питирим признался как-то в разговоре с Н.Н. Лисовым (1946-2019), что в МДАиС за 30 лет преподавания имел только одного талантливого ученика, которым был Анатолий Просвирнин[8].

В октябре 1959 г., согласно справке, подписанной заведующим канцелярией С. Волковым, А. Просвирнин был отчислен из состава учащихся в связи с призывом в армию. Следующий документ датирован 5 июля 1962 г. — это прошение А. Просвирнина о восстановлении в 3-м классе МДС. На конверте помечен номер воинской части военно-воздушных сил, расположенной в Баку. Прибыть в Лавру А. Просвирнин смог только в декабре 1962 г., т.к. был демобилизован только в этом месяце, что следует из прошения на имя ректора, поданного 15 декабря 1962 г.

Декабрем 1962 г. датируются также прошения о восстановлении в составе учащихся на имя Совета МДА и на имя Патриарха Алексия (Симанского). Очевидно, в Московской семинарии не спешили восстанавливать А. Просвирнина в составе учащихся, поэтому ему пришлось обращаться к Патриарху. В письме к Предстоятелю Церкви он писал, что в армии имел 37 поощрений и ни одного взыскания, имеет знак «отличник ВВС» и просил восстановить его в числе воспитанников МДС и снова прописать в г. Загорске.

В начале 60-х годов, органы милиции стали чинить различные препятствия в восстановлении прописки тем из воспитанников духовных учебных заведений, которые хотели продолжить свое обучение с момента демобилизации из рядов Советской Армии. Очевидно, в декабре 1962 г., А. Просвирнин был зачислен в четвертый класс, сдав задним числом экзамены за третий класс. Табель за третий класс, датирован задним числом — 29 мая 1962 г., когда он еще служил в армии.

Согласно справке за подписью инспектора МДС иеромонаха Филарета (Денисенко), летом 1963 г. он был переведен в 4-й класс семинарии, который тогда был последним. С июня 1963 года он становится иподиаконом у епископа Питирима[9] — и одновременно внештатным сотрудником Издательского отдела Московской Патриархии. В Издательском отделе о. Иннокентий работал ровно 30 лет: с 23 мая 1963 года по 25 мая 1993 года.

9 марта 1964 г. он пишет прошение на имя ректора МДА протоиерея Константина Ружицкого о зачислении в Академию. В характеристике, подписанной ректором, инспектором и секретарем Ученого совета МДАиС, А. Просвирнин характеризуется с самой положительной стороны: «отличных способностей и успеваемости, безупречно дисциплинирован»[10]. В сентябре 1964 года А. Просвирнин начал обучение в МДА.

Согласно благодарности ректора, А. Просвирнин потрудился во время подготовки к празднованию 150-летия пребывания МДА в стенах Троице-Сергиевой лавры, которое состоялось осенью 1964 г.

Уже в годы обучения в духовных школах у Анатолия возникли серьезные проблемы со здоровьем. Согласно прошению, написанному в мае 1966 г., на имя ректора епископа Филарета, А. Просвирнин просил перенести ему зачетную сессию из-за обострения язвенной болезни.

Как сказано выше, в 1963 году А. Просвирнин был привлечен епископом Питиримом (Нечаевым) к сотрудничеству в Издательском отделе Московской Патриархии. Немного позже он был зачислен в штат редакции Журнала Московской Патриархии в качестве литературного сотрудника[11]. В шестом номере ЖМП за 1965 год была опубликована первая статья А. Просвирнина, посвященная митрополиту Тобольскому и всея Сибири Иоанну[12].

В сентябре 1966 г. епископ Питирим просил освободить студента 3 курса МДА А. Просвирнина от посещения лекций в связи с работой в редакции ЖМП. В январе 1967 г. он начинает работу над кандидатским сочинением об Оптиной пустыни[13] и просит ректора МДА испросить разрешение Совета по делам религий на работу с фондом отдела рукописей ГБЛ[14]. Такое обращение было ректором направлено в Совет 2 февраля 1967 г[15]. С этого времени архимандрит Иннокентий становится частым посетителем рукописных отделов библиотек и музеев. Об этом свидетельствуют имеющиеся в деле обращения администрации МДА в музей им. А. Рублева[16] и ЦГАДА[17] о допуске в эти хранилища А. Просвирнина.

Согласно характеристике, подписанной ректором МДА епископом Филаретом (Вахромеевым), в 1968 г., по окончании академии, А. Просвирнин был оставлен при ней профессорским стипендиатом и преподавателем. Он начал преподавать историю Русской Церкви в 4-м классе Семинарии, будучи редактором двух отделов в ЖМП — «Богословского» и «Проповеди»[18].

7 сентября 1968 г. ректор МДА направил письмо директору Библиотеки им. Ленина о разрешении работать в этой библиотеке преподавателю А.И. Просвирнину над темой «Введенская Оптина пустынь в истории русского монашества»[19]. В 1968 г. им была защищена курсовая работа на тему: «Введенская Оптина пустынь в истории русского монашества»[20]. Неопубликованные работы об Оптиной пустыни вошли в сборник трудов о. Иннокентия, вышедший в 2008 году[21].

Согласно обращению ректора МДА в Государственный исторический музей, в декабре 1968 г. А. Просвирнин начал работу над темой «Издательская деятельность в Синодальный период». В ГИМе им были изучены фонды Синодальной типографии и Синодальной библиотеки. Летом 1969 г. он работал в Якутске с фондами местного архива, изучая историю церковной миссии в Якутии[22].

В деле имеется анкета, которую заполнил от руки А. Просвирнин в ноябре 1968 г., когда он начал свое преподавание в МДС. Имеется также копия послужного списка, заверенная заведующим канцелярией МДА, датированная 16 ноября 1968 г. Эти документы были оформлены после того, как решением ученого Совета МДА от 30 августа 1968 г. он был назначен преподавателем истории Русской Церкви в МДС. За короткий срок А. Просвирнин с помощью профессора И.Н. Шабатина создал новую программу курса: «В деталях разбирали дальнейшую разработку Истории Русской Церкви с И.Н. Шабатиным[23] (в 1968 году). Владыка Филарет одобрил. И я начал пахать…»[24].

11 января 1970 г. он пишет автобиографию, которая была нужна для принятия решения о его рукоположении. Он выражал твердое намерение «вступить на пастырский путь, оставаясь в неженатом состоянии»[25].

Имеется копия прошения ректора МДА от 17 января 1970 г. на имя Патриарха Алексия, в котором испрашивалось благословение на его рукоположение целибатом. 19 января Патриарх наложил положительную резолюцию, о которой сообщил в МДА управляющий делами МП митрополит Алексий (Ридигер). 4 февраля состоялась его диаконская хиротония, которую совершил епископ Питирим в Успенском храме Новодевичьего монастыря[26].

18 февраля 1970 года диакон А. Просвирнин написал прошение на имя ректора МДА о рукоположении во иереи к академическому храму Покрова Пресвятой Богородицы[27]. 19 февраля ректор МДА подал рапорт Патриарху о рукоположении о. Анатолия в сан иерея[28]. 22 февраля епископ Питирим рукоположил его в Успенском храме Новодевичьего монастыря в сан иерея[29].

В деле имеется собственноручная запись епископа Питирима о хиротонии А. Просвирнина во диакона и священника. В деле сохранились присяжные листы, заверенные братскими духовниками Троице-Сергиевой лавры архимандритами Петром и Кириллом и заполненные форма «Допрос ставленнику перед рукоположением». Архимандрит Кирилл (Павлов) подписал справку об отсутствии препятствий к рукоположению по итогам ставленнической исповеди. К Пасхе 1970 г. о. Анатолий был удостоен камилавки, а 18 июля 1971 года — права ношения наперстного креста.

В личном деле имеются поздравления ректора и членов администрации с принятием сана, днями Ангела. Совет выносил ему благодарности за каждое пожертвование в библиотеку МДА.

Сохранились прошения о. Анатолия, связанные с его преподавательской деятельностью. Так в 1971 г. он пишет прошение об освобождении его от участия в экзамене в качестве ассистента при принятии экзаменов в МДС в связи с «плохим состоянием здоровья и прохождением курса лечения», к началу 1970-х годов относятся его прошения о краткосрочных командировках в Ленинград[30] и другие города для работы в архивах и библиотеках. В Ленинграде в 1971 г., согласно обращению ректора Академии к директору Государственного исторического архива, он работал над темой «История русской исторической науки».

В 1972 г., согласно документам дела, он работал над монографией по истории Русской Православной Церкви в синодальный и новейший периоды. Как преподаватель МДС он задался целью создать новый курс истории Русской Церкви, поскольку синодальный период освещался по дореволюционным учебникам, а история Церкви в СССР вообще оставалась практически без внимания. В результате трудов о. Анатолия был заново сформирован курс истории Русской Церкви за период с 1700 по 1970 год[31]. Здесь расписаны лекции по истории Русской Церкви синодального и новейшего периода в МДС, тематика каждого занятия, причем все второе полугодие отводилось периоду с 1917 по 1970 гг., который ранее вообще не изучался в Семинарии.

В деле сохранился отчет о его работе в 1971-1972 учебном году[32]. Согласно этому отчету, над изучением истории Церкви синодального периода он работал сразу в ряде архивов и рукописных фондов: отделах рукописей ГБЛ, ГИМ, БАН, ГПБ, а также в ЦГАДА. Им была составлена библиография трудов членов профессорско-преподавательской корпорации СПбДА: С. Рункевича, Н. Сагарды, Б. Тураева, Н. Никольского, В.Н. Бенешевича, В.В. Болотова, А.И. Бриллиантова и других.

Им были сняты копии с описей фондов В.В. Болотова и митр. Филарета (Дроздова) в ГПБ (Ленинград). В библиотеке Академии Наук он изучил библиотеку Петра I, рукописи прп. Паисия (Величковского) и фонды Архангельской духовной семинарии. Фонд Троице-Сергиевой лавры он изучал в ГБЛ и ЦГАДА. Им был разобран архив скончавшегося в 1971 г. профессора протоиерея Иоанна Козлова[33]. Кроме того, он собирал материалы для завершения «Истории Церкви» священника Сергия Мансурова, им была составлена библиография всех публикаций, посвященных Троице-Сергиевой лавре и прп. Сергию.

В рамках подготовки многотомных «Миней» о. Иннокентием изучались рукописи и издания служб русским святым, он также подготовил материалы для «Сибирского патерика».

В 1970-е гг., когда Церковь начала активный диалог с Дохалкидонскими Церквами, по воле Священноначалия о. Иннокентий собрал материалы по истории Коптской и Эфиопской Церквей, а также изучил фонды дореволюционных историков Восточных церквей. Он также подготовил к публикации ряд творений Исаака Сирина и свт. Григория Паламы по славянским спискам.

Со второй половины 1970-х годов основная работа велась им в редакции ЖМП и Издательском отделе. Написанные статьи, отредактированные и отрецензированные рукописи, аннотации на новые книги исчислялись десятками.

С 1974 г. поздравления и резолюции ректора направляются из канцелярии МДА для о. Анатолия в Новодевичий монастырь, где располагался Издательский отдел. Ректор МДА архиепископ Владимир (Сабодан) в эти годы постоянно просил митр. Алексия (Ридигера) как главу Учебного комитета о новых отношениях в архивы и библиотеки для о. Анатолия. Копии его писем сохранились в деле.

Руководство Академии ценило его труды. В деле имеются выписки из распоряжений ректора и решений Совета МДА о поощрениях и об изменении преподавательской нагрузки о. Анатолия. Согласно формулярному списку, заполненному о. Анатолием в августе 1976 г., его нагрузка составляла 8 академических часов в неделю. С 1975 года он преподавал Историю Русской Церкви на I курсе МДА[34].

Безусловный научный интерес представляет сохранившийся в личном деле машинописный вариант неопубликованной речи о. Анатолия на Филаретовском вечере «Русская рукописная традиция Священного Писания», которая была произнесена 14 декабря 1976 года.

В 1977 году протоиерей Анатолий Просвирнин принял монашество. Согласно удостоверению, подписанному архимандритом Иеронимом (Захаровым), наместником Лавры, 27 декабря 1977 г. он совершил монашеский постриг о. Анатолия с именем Иннокентий[35]. Это было первое в Русской Церкви пострижение с наречением монашеского имени в честь незадолго до того прославленного святителя Иннокентия (Вениаминова), апостола Сибири и Аляски, которого особенно чтил о. Анатолий.

К Пасхе 1978 г. он был награжден саном игумена[36], а 5 сентября 1979 г. — крестом с украшениями[37]. В том же году он был удостоен ордена прп. Сергия III степени. К Пасхе 1981 г., согласно резолюции Патриарха Пимена, игумен Иннокентий был возведен в сан архимандрита. В октябре 1981 г. ему было поручено написать статью о творческом пути священника Павла Флоренского, в связи с подготовкой к 100-летнему юбилею ученого[38].

В 1982 г. о. Иннокентий решил читать новый курс в МДА, решением Совета за ним была закреплена пробная лекция «О методах источниковедческой работы» для подготовки курса лекций в МДА. Архимандрит Иннокентий впервые разработал источниковедческий курс для Академии.

С 1983 г. в связи с ухудшением состояния здоровья он просил освободить его от преподавания истории Русской Церкви в МДС, оставив при этом преподавателем в МДА[39].

В этот период он организовал первую научно-исследовательскую экспедицию на Афон. Экспедиция проходила с 12 сентября по 21 октября 1983 г. и была приурочена к юбилеям — 1000-летию русской книги и 1000-летию принятия христианства на Руси. В состав группы помимо самого о. Иннокентия вошли: научный сотрудник Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина Н.Б. Тихомиров, научный сотрудник Археографической комиссии при Отделении истории АН СССР А.А. Турилов и научный сотрудник Института философии АН СССР А.В. Лебедев. Целью экспедиции была подготовка совместного издания книги-альбома «Русский Пантелеимонов монастырь на Афоне».

В 1984 г. о. Иннокентием была прочитана вторая пробная лекция в МДА «Основы русской агиокритики», о чем имеется выписка из протокола заседаний Совета МДА, подписанная его секретарем игуменом (ныне — архимандритом) Платоном (Игумновым)[40]. В прошении о. Иннокентия указывалось, что им проводилось «многолетнее изучение источников Русской Православной Церкви». Сюда входил даже анализ гимнографических памятников и месяцесловов.

Согласно имеющейся в деле машинописной биографии о. Иннокентия, в мае 1984 г. он был утвержден в звании доцента. 28 декабря 1984 г. он обратился в Совет МДА с прошением о закреплении темы магистерской диссертации «Русская патристика. (Научная классификация славянских источников в русской рукописной традиции)»[41], его тема получила поддержку Совета[42]. В прошении указывалось, что в дальнейшем ученый планировал представить докторское исследование на эту тему. Диссертацию о. Иннокентий планировал завершить к 300-летию МДА, т.е. к 1987 году и собирался подарить ее ректору МДА епископу Александру[43].

В деле имеется написанный им план будущей диссертации, который был приложен к прошению о. Иннокентия[44]. Диссертация должна была состоять из Введения — «Основы русского источниковедения» и трех частей: «Патристика в составе Богословия и ее место в исторической науке», «Русские патристические тексты в истории славянской письменности (Приложение. «Свод текстов русских святых отцов»)», «Историко-литургический и богословский анализ русских гимнографических памятников и месяцесловов». Приложением к работе должен был стать «Проект «Типикона Русской Православной Церкви». Масштаб задуманной и в значительной степени выполненной о. Иннокентием работы не может не удивлять. Эта тема стала основной в жизни о. Иннокентия до самой его кончины. По воспоминаниям А.А. Турилова — это была его заветная мечта[45].

В 1989 году, на конференции «Культура славян по рукописным и старопечатным источникам» он выступил с докладом «Русская патристика. Источниковедческий обзор». В 1990 г. была опубликована его статья, призванная дать обоснование этой темы[46]. Обширный раздел материалов на эту тему, содержит выпущенный недавно сборник трудов о. Иннокентия из его личного фонда в НИОР РГБ[47].

Под руководством отца Иннокентия была создана обширная картотека, в которой содержится более 600 имен русских святых. Указаны все известные списки житий, служб, похвальных слов.

К сожалению, развитие темы «Русская патристика» не было завершено о. Иннокентием. Даже спустя 20 лет после его кончины, эта задача не менее актуальна и осознается как насущная для русской богословской науки. Такой крупный современный богослов как митрополит Иларион (Алфеев) (в то время — игумен) в 2002 году писал: «Русская патристика допетровского периода до последнего времени оставалась достоянием светских славистов: произведения таких древнерусских авторов, как святители Иларион Киевский, Серапион Владимирский и Кирилл Туровский, рассматривались главным образом с точки зрения их литературных достоинств, а сочинения преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского — почти исключительно в контексте борьбы между «стяжателями» и «нестяжателями». Что же касается богословов послепетровской эпохи, то за ними, как правило, не признавали самостоятельной ценности и потому их творчество с богословской точки зрения исследовали мало и не систематически. Русской патрологии как науки у нас нет, а такая наука необходима»[48].

В январе 1985 г. о. Иннокентий пишет прошение ректору для поездки в Ленинград для работы над новым проектом — книге-альбоме об афонском монастыре св. вмч. Пантелемона. В Ленинграде он работал две недели в Государственной публичной библиотеке, Библиотеке АН СССР, Архиве АН СССР также над магистерской диссертацией[49].

В 1984 году архимандрит Иннокентий организовал в Водяной башне Отдел фондового хранения Издательского отдела. За шесть лет башня была отремонтирована и на ее 4-х этажах были организованы фондовые хранилища. Были сформированы следующие фонды из материалов, собранных при подготовке изданий Издательского отдела: «Афон», «Палестина», «Троице-Сергиева лавра», «Минеи», «Русская Православная Церковь», «Церковная периодика», «Русская Патристика»; фонд епископа Афанасия (Сахарова)[50], фонд профессора-протоиерея Николая Петрова и других. О. Иннокентий задумал создать единую базу данных по Русской Патристике. В 1986 г. он подготавливает обширный список иллюстраций для учебника по истории Русской Церкви для Православной Церкви в Америке, который сохранился в деле и сохраняет научную актуальность в настоящее время.

22 февраля 1985 года проректор МДА по учебной работе профессора М.С. Иванов подписал послужной список о. Иннокентия, в котором говорилось: «Доцент архимандрит Иннокентий (Просвирнин) постоянно занимается исторической наукой. Изучает вопросы историографии, источниковедения. Выступает с предложениями в области методологии истории Русской Церкви, ведет поиск в области преподавания этой истории»[51].

Середина 1980-х годов — время крайне напряженных трудов о. Иннокентия. Он взял на себя значительную часть работы по подготовке празднования 1000-летия Крещения Руси, которой руководил владыка Питирим. В 1986 году о. Иннокентий писал епископу Александру (Тимофееву), ректору МДА: «Вы знаете состояние владыки Питирима, 5 лет он не был в отпуске…это говорит о чрезвычайных нагрузках, которые никто вокруг не может понести. Таковы задачи общей стратегии. Некоторые, глядя со стороны, говорят — «набирает на себя». А это совсем не так»[52].

Благодаря инициативе о. Иннокентия книги из фонда МДА микрофильмировались в специальной лаборатории, копии поступали в Издательский отдел Московской Патриархии.

В мае 1986 г., как следует из телеграммы, направленной в МДА, он не смог прибыть на экзамен «в виду чрезвычайных обстоятельств с Черкизовским храмом[53]». 9 июня 1986 г. он просит Совет пересмотреть вопрос с защитой его ученика иеромонаха Макария (Макиенко), которая, как он считал, отложена неправильно, из-за чего о. Макарий не мог выехать на Афон[54]. Благодаря помощи о. Иннокентия иеромонах Макарий защитил диссертацию[55], а в 1987 году выехал на Афон, где ныне является духовником Свято-Пантелеимоновского монастыря.

10 июня 1986 Совет МДА на своем заседании просил о. Иннокентия уточнить формулировку «предложения архимандрита Иннокентия в связи с 1000-летием Крещения Руси: «Богословское наследие русских источниковедов». Видимо, речь шла о теме выступления на предстоящей в июле 1986 г. церковно-исторической конференции, посвященной 1000-летию Крещения Руси[56].

Вопрос Совета вызвал негодование о. Иннокентия, что отразилось в объяснительной записке, адресованной им в церковно-историческую комиссию МДА. Он писал: «Нередко современные западные исследователи паразитируют на достижениях русских исследователей, выдавая их открытия за свои, максимально используя неизвестные советским исследователям и, конечно, русским богословам — те фонды государственных хранилищ, в которых содержатся материалы русских знаменитых источниковедов и богословов — епископа Порфирия Успенского, архимандрита Леонида Кавелина, архимандрита Антонина Капустина, епископа Амфилохия Сергиевского и многих других. А между тем, даже в фондах небогословов хранятся уникальные богословские материалы, особенно же в фондах русских источниковедов. Для примера достаточно привести имя Николая Константиновича Никольского с его знаменитой картотекой и архивными материалами в его фонде Архива Академии наук, или фондов Бенешевича, Лаврова, Сперанского, Е.Е. Голубинского, Григоровича, Ундольского и других»[57]. Он указывал также, что разъяснял эту тему в пробных лекциях. Ректором епископом Александром выделена последняя фраза этой записки о. Иннокентия: «Считаю ротозейство в научной работе преступлением перед отечественной наукой и Богословием, антипатриотичным явлением в воспитании подрастающего поколения»[58]. Этот документ пролежал на столе у ректора до 8 сентября 1986 г., когда он распорядился подшить его в дело[59].

Конференция состоялась 21-28 июля 1986 года в Киеве, о. Иннокентий присутствовал на ней (его лицо видно на фото рядом с архиепископом Питиримом)[60], но его выступление на этом форуме так и не состоялось.

Собирая базу данных по Русской Патристике, архимандрит Иннокентий начал масштабный проект микрофильмирования книг из библиотеки МДА. Однако в 1986 году книги для этой цели из библиотеки перестали выдавать, нарушился обмен книгами между библиотеками МДА и Издательского отдела, который был налажен в 1964 году при участии о. Иннокентия.

17 июня 1986 г. о. Иннокентий пишет полное боли письмо ректору епископу Дмитровскому Александру. Он обеспокоен тем, что изменена программа курса истории Русской Церкви, над которым он работал долгие годы. Отказавшись от разработанной о. Иннокентием программы, новый преподаватель вернулся к дореволюционной системе изложения материала «по императорам»: «перелопатил программу 4 класса МДС и даже не удосужились посоветоваться, а ведь за прежней программой 15 лет моей очень большой и напряженной работы и не без Совета все делалось»[61].

В этом же письме ректору МДА, о. Иннокентий писал о том, что нарушена работа по микрофильмированию рукописных книг из фондов библиотеки МДА в результате приостановки книгообмена между библиотекой МДА и Издательским отделом, который до этого активно выписывал книги на свой абонемент, без чего была бы невозможна работа над масштабными проектами, задуманными им с митрополитом Питиримом к 1000-летию Крещения Руси: «Несмотря на скверное состояние сердца, я вынужден был идти в Библиотеку на прошлой неделе и выписывать на себя "Жития святителя Димитрия Ростовского" так как был получен отказ на абонемент ИОМП…уже два дня приостановлена спец. Лаборатория с крупными специалистами — из-за наших неувязок. Существует график на июнь по микрофильмированию, он срывается»[62].

13 августа 1986 г. последовало распоряжение ректора о переводе архимандрита Иннокентия в сектор заочного обучения и освобождении от чтения лекций в МДА[63], о котором о. Иннокентию, очевидно, не было известно. 28 августа 1986 года о. Иннокентий написал прошение о предоставлении отпуска в связи с завершением магистерской диссертации сроком на один год[64], однако ответа на свое прошение не получил.

9 сентября 1986 года о. Иннокентий пишет письмо ректору МДАиС архиепископу Александру[65].Вместе с письмом он направляет новое прошение о годичном отпуске уже со ссылкой на болезнь. Это прошение, как и предыдущее, осталось без ответа и было направлено ректором в дело.

О. Иннокентий, узнав о своем отстранении от преподавания, 30 августа 1986 г. пережил сердечный приступ. В начале сентября о. Иннокентий с приступами сердечной боли лег в больницу Московского мединститута им. Сеченова, которая находилась на ул. Погодинской, рядом с новым зданием Издательского отдела Московского Патриархата и проходил там лечение до 3 октября 1986 года[66]. Согласно выписке из истории болезни, о. Иннокентий страдал ишемической болезнью сердца и рядом хронических заболеваний. После лечения его состояние немного улучшилось.

28 ноября 1986 г. архимандрит Иннокентий направил новое письмо ректору. Он писал: «В связи с поданным прошением на Ваше имя 9.09.1986 г. я хотел бы получить от Вас уведомление о Вашем решении. По возвращении из больницы, на меня возложили нагрузку по проведению подготовки к 1000-летию празднования Крещения Руси и потому я дополнительно просил бы Вас удовлетворить мою просьбу о предоставлении мне академического отпуска без сохранения содержания»[67]. О. Иннокентий прилагал выписку из истории болезни. Ответ о. Иннокентию снова направлен не был, 2 декабря его прошение ректор распорядился подшить в дело. К этому времени архиепископ Александр уже направил рапорт Патриарху Пимену об увольнении о. Иннокентия из МДА, который в личном деле архимандрита Иннокентия отсутствует.

1 декабря 1986 г. Управляющий делами Московской Патриархии митрополит Одесский и Херсонский Сергий сообщил архиепископу Александру, что «доцент архимандрит Иннокентий (Просвирнин) освобождается от работы в Московских духовных школах»[68].

Распоряжением по МДА от 8 декабря ректор МДА указал: «архимандрита Иннокентия (Просвирнина) освободить от работы в Московских духовных школах с 1 января 1987 года»[69]. Об этом о. Иннокентию было сообщено письмом от 9 декабря 1986 г. за подписью секретаря Ученого Совета архимандрита Платона (Игумнова). Закончился почти тридцатилетний период пребывания о. Иннокентия в московских духовных школах. Говоря о причинах ухода о. Иннокентия из МДА, О.В. Курочкина пишет: «Расхождения во взглядах на преподавание с М.С. Ивановым, проректором по учебной части Московской духовной академии заставило о. Иннокентия покинуть родные стены»[70]. Это утверждение не основано на источниках, документы личного дела показывают, что инициатором увольнения о. Иннокентия был ректор МДАиС архиепископ Александр (Тимофеев).

В августе 1991 года помещения созданных о. Иннокентием в Водяной башне хранилищ были переданы Троице-Сергиевой лавре, а фонды были вывезены частично в Москву в Издательский отдел Московской Патриархии, частично в Иосифо-Волоколамский монастырь. В деле также содержатся анкетные данные о. Иннокентия, выданные по запросу митрополита Питирима[71] в 1990 г., а также справка о работе о. Иннокентия в МДА, выданная по просьбе самого архимандрита Иннокентия в 1993 г.

Трудами о. Иннокентия был обработан и сохранен объемный архив епископа Афанасия (Сахарова, +1963). Кандидатскую диссертацию епископа Афанасия «Настроение верующей души по Триоди Постной» отец Иннокентий готовил к изданию[72].

Глубина личности о. Иннокентия особенно раскрылась в последний год его жизни, после трагических событий в Иосифо-Волоцком монастыре, где он жил после отчисления из братии Лавры. В ночь на 1 апреля 1993 года в настоятельском корпусе на него напали двое уголовников, жестоко избили. Последний год жизни о. Иннокентия документально описан О.В. Курочкиной[73].

После выписки из больницы 7 мая 1993 г. он поселился в Новоспасском монастыре в келье архимандрита Порфирия (Успенского), которого глубоко почитал. Обитель, наконец, дала батюшке возможность обрести некоторый покой. Поскольку во время нападения уголовников о. Иннокентий сломал ногу, живя в Новоспасской обители, он вынужден был мало двигаться. Вспоминает В.П. Овсянников: «Большую часть времени отец Иннокентий проводил в келье лежа, много ходить не мог, а если и ходил, то опираясь на палку»[74].

О.В. Курочкина так пишет об этом периоде жизни батюшки: «Вообще в монастыре для отца Иннокентия были созданы очень хорошие условия, его регулярно посещали врачи Александр Михайлович Дерябин и Екатерина Михайловна Лиховцева, Сергей Петрович Чупин и другие»[75]. Однако здоровье подрывали бесконечные милицейские допросы. Как вспоминает О.В. Курочкина, о. Иннокентий уехал за рубеж: «Как раз начинался съезд славистов в Братиславе. Он туда поехал, блестяще представил там проект "Русская Библия" и потом просто не вернулся. Господь сподобил о. Иннокентия в последний год его жизни особой милости: он провел несколько месяцев в древнем Киккском монастыре на Кипре, а в дни праздников Рождества Христова и Богоявления <1994 г.> совершил паломничество во Святую Землю, молился на Голгофе и у Гроба Господня, побывал на священной горе Синай, в монастыре святой великомученицы Екатерины»[76].

Весной 1994 года он вернулся в Московский Новоспасский монастырь, ставший местом его упокоения. Н.Н. Лисовой вспоминал: «Он уехал лечиться на Кипр и попытался даже там остаться. У него была мечта остаться там, он писал об этом прошение, заявление Священноначалию и так далее. Ему не разрешили, его заставили вернуться. Он вернулся весной 1994-го года, для того, чтобы через три месяца после этого умереть»[77]. Наместник обители, однако, не получил благословения на включение о. Иннокентия в число братии обители: «Когда отец Алексий, нынешний владыка Алексий (Фролов), доложил Святейшему, что он просит включить в братство отца Иннокентия, Святейший благословил жить ему в Новоспасском монастыре, но не благословил включить его в братство», — свидетельствует, со слов самого отца Иннокентия, Н.Н. Лисовой[78].

Архимандрит Иннокентий скоропостижно скончался от острого сердечного приступа в 7 часов 15 минут 12 июля 1994 года, в день памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Он умер в келье епископа Порфирия (Успенского; †1885), которого благоговейно почитал. Могила о. Иннокентия находится напротив Спасо-Преображенского собора Новоспасского монастыря в Москве, ее видит каждый, кто посещает обитель.

Публикации об архимандрите Иннокентии стали появляться сразу после его смерти в виде некрологов[79]. В 1998 году вышел в свет первый сборник воспоминаний о нем[80]. Позднее трудами архиепископа Алексия, наместника Новоспасского монастыря, вышел сборник воспоминаний об о. Иннокентии[81].

28 мая 2004 года в Отделе внешних церковных связей Московского Патриархата состоялся круглый стол «Русская Библия и православная культура». Организаторы круглого стола — Московский Патриархат, Славянский фонд России, семейно-педагогический клуб «Отчий дом» — посвятили его памяти архимандрита Иннокентия в связи с 10-й годовщиной со дня кончины. В зале была развернута импровизированная выставка «Подвижники веры и благочестия», устроенная музеем при воскресной школе храма Рождества Богородицы в Братцеве. В числе экспонатов выставки были личные вещи, фотографии и автографы архимандрита Иннокентия.

К 70-летию со дня рождения о. Иннокентия вышел в свет сборник его неопубликованных трудов «Блаженни чистые сердцем», куда вошли архивные материалы из его личного фонда, хранящегося в НИОР РГБ[82].

В 2010 г. нами было опубликовано в юбилейном «Богословском вестнике» МДА обширное интервью взятое автором статьи у друга и многолетнего помощника о. Иннокентия доктора исторических наук Н.Н. Лисового[83], который преставился ко Господу в ночь на Рождество Христово 7 января 2019 г. Глубокое слово В.П. Овсянникова памяти о. Иннокентия было опубликовано в этом же издании Московской духовной академии[84].

О. Иннокентий задумал издать деяния и труды Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 годов. Уже после его смерти это издание было начато Новоспасским монастырем и продолжается ныне трудами коллектива под руководством епископа Воскресенского Дионисия, наместника обители.

В ночь перед кончиной о. Иннокентий написал слова, которые приобрели сегодня особую актуальность и являются его духовным заветом всем нам, православным людям России: «Сейчас миллионы людей р