Десантный батюшка

ХРИСТИАНИН ПРИЗВАН К ДУХОВНОЙ, ВНУТРЕННЕЙ БОРЬБЕ С САМИМ СОБОЙ. НО, НАВЕРНО, НИКОГДА ОНА НЕ БЫВАЕТ ТАКОЙ ОСТРОЙ, КАК ВО ВРЕМЯ ВНЕШНИХ ТЯГОТ. ЧТО СЕГОДНЯ УГРОЖАЕТ ОТЕЧЕСТВУ И ПРАВОСЛАВИЮ? КАК ОБЪЕДИНИТЬ НАШ НАРОД? КАК ВОСПИТЫВАЕТ МУЖСКОЙ ХАРАКТЕР СЛУЖБА В АРМИИ И ВСЕГДА ЛИ ДЕТОРОЖДЕНИЕ СПАСИТЕЛЬНО ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ? ОБ ЭТОМ НАМ РАССКАЗАЛ БАТЮШКА, КОТОРЫЙ МНОГО ЛЕТ ДЕЛИТ С ДЕСАНТНИКАМИ ВСЕ ТЯГОТЫ ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ. НЕ РАЗ ПРЫГАВШИЙ С ПАРАШЮТОМ, КРЕСТИВШИЙ ОКОЛО СЕМИ ТЫСЯЧ СОЛДАТ В ЧЕЧНЕ, – НАСТОЯТЕЛЬ МОСКОВСКОГО ХРАМА БЛАГОВЕЩЕНИЯ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В СОКОЛЬНИКАХ ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВ.

Отец Михаил, расскажите, пожалуйста, о Вашем детстве, родителях. 

Я вырос в семье офицера. Мы жили в военных гарнизонах – на острове Сенгейский в Баренцевом море, в Нарьян-Маре. Это особенные условия жизни. Там никого не удивляли такие объявления: «Сегодня детям гулять нельзя – бегают росомахи». Чтобы открыть дверь дома, нужно было откопать ее от снега. Так что для меня с рождения были известны трудности военной жизни и службы, так называемое «офицерское троеборье»: вода, дрова, помои. Я хорошо знал, какой это тяжкий труд – быть офицером, защищать Родину.

И тем не менее, не захотели пойти по пути отца – стать офицером?

Отец предлагал, но я не захотел учиться в военном училище. Мне хотелось получить хорошее образование – и я его получил. Считаю, что возможность получить разностороннее развитие и настоящее образование есть только в нескольких вузах страны. А специальность, на мой взгляд, должна накладываться на уже имеющееся образование. Для того чтобы справляться с пастырской работой в армии, я закончил Высшие курсы Академии Генерального штаба ВС РФ и набрал все необходимые знания по специальности священника уже самообразованием.

Батюшка, а Вы сами в армии служили?

Нет. Но не пошел туда только потому, что меня не призывали. Когда поступал в университет в 1988 году, был уверен, что через год пойду в армию. Тогда всех после первого курса призывали. Но Горбачев отменил призыв студентов. На мой взгляд, оставить учебу ради армии тогда было бы глупо. После окончания вуза меня родная кафедра отправила в аспирантуру. А потом по возрасту просто закончился срок призыва. Никогда не бегал и до сих пор не бегаю от тягот и лишений военной службы. Хотя не могу сказать, что все это как-то доставляет радость… Но то, что я пойду в армию, для меня было очевидным. Так же очевидно, что это сделают мои дети – если, конечно, не поступят в институт. А поступят – так после окончания отслужат. Есть простой принцип, как у военного, так и у священника: ни от чего не отказывайся, если оно не греховно, и никуда не напрашивайся. Мне кажется, это применимо и к барышням, читательницам вашего журнала.

 

Нормально ли, на Ваш взгляд, если мужчина отказывается от службы в армии или от участия в определенных военных действиях, руководствуясь своими пацифистскими и религиозными взглядами? 

Те, кто бегает от армии, совершают грех, в соответствии с решением еще древних Соборов III века. Даже когда в языческом Римском государстве шли гонения на христиан, был принят церковный канон: христианин, который уклонялся от армии даже в мирное время – тяжко согрешает, а тем паче – когда Родина в опасности. Многие достойные люди воспринимали воинский долг разновидностью христианского долга. Конечно, война есть зло. Но из двух зол мы выбираем меньшее. Порой нет иной силы, кроме силы оружия, чтобы остановить зло, убийство и насилие над теми, кого ты любишь.

Отец Михаил, как Вы пришли к вере, к Богу? Кто повлиял на Ваше решение стать священником?

Просто умные книжки читал и общался с умными людьми. Вот и все. Никаких чудесных обстоятельств, как с апостолом Павлом на пути в Дамаск, со мной не было. Я благодарен родной кафедре философии, религии и религиоведения МГУ за очень хорошую подготовку философскую, даже богословскую. Символ веры я выучил еще на спецкурсе Кирилла Ивановича Никонова, Царствие ему Небесное. Этот замечательный профессор, которого я в прошлом году отпевал, вел у нас курс по истории религии. Так вот ему нельзя было сдать зачет в конце первого курса, если ты не знал наизусть и не мог объяснить Никео-Константинопольский Символ веры.

Не произошло бы моего обращения в христианство, если бы люди в университете не вкладывали в нас, студентов, свою любовь, профессионализм, воспитание... И я не один такой, кто с нашей кафедры стал служителем Церкви. Только с одного нашего курса трое выпускников стали священниками… А после аспирантуры я стал преподавать в университете. И духовник мой сказал: «Ты из семьи военного? Значит, быть тебе батюшкой в военном гарнизоне». Я отказывался, но «обложили» со всех сторон. И моя супруга поддержала его благословение: «Воля духовника – воля Божия». Я спросил: «Жаловаться не будешь?» – «Нет», – говорит. И вот уже 22 года  не жалуется.

 

Кто сыграл важную роль в Вашем воцерковлении?

Я был знаком с удивительным человеком – Ольгой Александровной Кавелиной, в тайном постриге инокиней Серафимой. Отец ее был гвардейским полковником, героем Первой мировой войны, а сама она была внучкой Достоевского, двоюродной племянницей Саввы Морозова… Кавелины были старинным московским дворянским родом, жили в большой усадьбе на Ордынке рядом с Марфо-Мариинской обителью. Ольга Александровна, будучи еще молодой девушкой, приняла иночество, в 1920-30-х годах помогала священникам, ездила по лагерям, передавала посылочки… В старости, дожив до 90 лет, она не осталась одна – вокруг нее вилось несколько десятков молодых людей и девушек, в том числе и мы с моей будущей супругой. Из ее уст мы слышали историю Церкви – такой, какая она была на самом деле. Для меня, как будущего священника, этот опыт бесценен. Мы прикоснулись к Православию 1920-30-х годов, которое не прерывалось и, самое главное, никоим образом внутренне не изменялось! Благодаря нескольким таким людям, как Ольга Александровна, я прикоснулся и почувствовал для себя то Православие, которое я стараюсь передать своим прихожанам. Мне кажется, очень важно, чтобы православная вера передавалась не только через слова, но и через глаза.

           

Батюшка, что, по Вашему мнению, дает молодому человеку служба в армии сегодня?

Человек – существо, которому нередко свойственна лень, нежелание преодолевать трудности. Люди сначала отказываются от исполнения воинского долга, затем – от супружеского, а потом не хотят заботиться и о престарелых родителях. Просят освободить жилплощадь и «утилизируют» маму или папу с помощью системы социальной защиты. Человек, который привыкает жить по принципу «хочу» или «не хочу», утрачивает христианские основы. По сути, это язычество – независимо от наличия справки о крещении. Есть такое слово «надо», и этим словом прививаются навыки социализации – в нормальной семье, в Церкви и в армии. А от выполнения или невыполнения задачи нередко зависит жизнь людей.

По тому же принципу «надо» строится корпоративная этика в любой организации. Вначале «надо» в интересах организации и выполняемой задачи, а только потом «хочу». Людей, больных гриппом, заставляют ходить на работу, потому что нужно сдать квартальный отчет. И понятно, почему начальник не доволен, когда сотрудница уходит в декретный отпуск. Потому что надо работать. Человек, оказавшись в системе ценностей, где на первом месте «надо», некоторым образом приобретает определенный навык. И уже в другой ситуации у него сама собой легко включается та же система ценностей. Такой человек представляет для общества ценность.

Вот парень срочник отслужил в армии один год – вроде бы, ничего особенного. Как мы в ВДВ его называем, «детский сад “Парашютик”». Но этого человека с большей охотой берут на работу в трамвайное депо, полицию или ФСБ. Он хоть и в малой степени, но уже проявил и закалил характер. Так же, как женщина, которая имеет деток, в глазах общества и подруг несколько отличается от той, которая не рожала. То же самое с навыками социализации в воинском коллективе. Мужчина служил 25 лет офицером, так что ему не надо напоминать, что надо почистить ботинки, надеть свежую рубашку и регулярно бриться. Недаром многие военнослужащие легко становятся чиновниками или коммерсантами. Те, кто отслужил в армии, востребованы – прежде всего потому, что у этих людей выработаны такие качества, как самодисциплина и самоорганизация, без которых человек более эгоистичен, а значит, и менее интересен для общества в целом.

Но служащие сегодня в армии ребята до сих пор страдают от дедовщины… 

Покажите мне детский садик, в котором не было бы «дедовщины» – форм проявления нерегламентированных уставом взаимоотношений между детьми. Найдите школу, в которой не дерутся. Да любую организацию, даже церковный приход. У нас в любом алтаре все – по хиротонии. Всюду – иерархия. А равенства нет. Кто раньше стал священником, тот встает к Престолу ближе, чем рукоположенные позднее. Это вписано в церковные традиции. Это нормально, что в воинском коллективе есть неравенство в каких-то формах, например, разные звания, должности и меры ответственности.

А равенство – только в аду.

Издевательства происходят там, где одни поступают недостойно, а другие этому попустительствуют. Но тот уровень отношений, который существует сейчас в армии, при годичном сроке службы, нельзя назвать дедовщиной. По сути дедовщины нет, потому что разница между призывниками – полгода. Тот, кто пришел на полгода раньше – такой же солдат, как и новобранец. А то, что в армии подчас происходит, определяется как «казарменное хулиганство». Дедовщина все же присутствовала в советской или российской армии, когда служба составляла два года. Сейчас в армии дедовщины нет. Но есть другие уродливые явления. Например, этническая преступность – когда люди объединяются по национальному принципу и унижают людей другой национальности. Скажем, ингуши против русских. Но этих ингушей в роте десять процентов, они спортом занимались в школе, имеют твердый внутренний стержень. Русские же не могут объединиться, потому что они из разных городов, и у них нет ощущения единства. И потом, личное благополучие для русских слишком мелко, чтобы объединяться. Русские сильны соборным единством, мужеством и национальной жертвенностью ради великих целей. Великий народ, великие цели. Об этом стали забывать сегодня. Кавказцы в армии и объединяются из страха перед русской стихией. Именно русские на протяжении двух последних веков и обеспечивали кавказским народностям благоприятные условия для экономического и национального развития. Мы дали им письменность, науку, медицину. За русской спиной они воспитывали детей в своих национальных традициях.

 

Как же объединить русский народ сегодня?

Так, как это делали всегда на Руси – единством веры. Лишь это единство побуждает к тому, чтобы заступаться друг за друга, помогать и поддерживать. Испокон веков русских людей объединяли не профессиональные союзы или политические партии, а вера Христова. Она одна сплачивала и помогала сбросить татаро-монгольское иго, крестоносцев, Наполеона, Гитлера и прочих захватчиков.

Суворов говорил: «Молись Богу, от Него победа!» В армии никуда без духовной мотивации, без идеалов. По Вашему, нужна ли нашей армии идеология? 

Без дисциплины нет армии, без идеологии не устоит ни одно общество. Но идеология в том виде, в каком она была в советское время, или идеология рынка наших дней – имели и имеют  очевидное негативное и разрушительное влияние на души людей. Сегодня в основе идеологии в нашем обществе господствуют поклонение золотому тельцу и дух торгашества. Такая идеология уродует и разрушает все национальные устои русской жизни, которая столетиями формировалась самобытной триадой «Самодержавие. Православие. Народность».

Здоровая идеология, основанная на базисных христианских ценностях, безусловно нужна, в первую очередь, гражданскому обществу. И потом уже армии, как части этого общества. Церковь и Государство должны быть едины как в духовном, так и в идеологическом смысле.

А как Вы считаете, что может укрепить наше государство и общество?

Люди, живущие по принципу «грабь награбленное», не способны сплотиться и защищать то, что имеют, и тех, кто рядом. В древности, на заре нашей государственности, славяне объединялись на время в разбойничьи союзы – и их порабощали другие народы. Та же ситуация может повториться с нами сегодня, если мы будем разобщены. К сожалению, нам есть куда разваливаться и разлагаться во всех смыслах – и физических, и нравственных. Этот механизм разрушения, на мой взгляд, никто не в состоянии остановить – кроме нас самих. Трагедия повторится, если женщины, наши славянки, не будут рожать деток, а станут предохраняться – ведь так легче и проще. Однако это тяжело и для тела, и для души.

Апостол Павел сказал простые слова, и каждая славянка должна их себе на смартфон записать: Жена…спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием (1 Тим., 2, 15). Я сам не теоретик, у меня шестеро деток. Каждому Господь дает по силам, и в жизни всегда есть место подвигу. Хотя это и трудно, но зато это – настоящее, которое с годами легко конвертируется в житейское понятие «счастья». Бездетность в зрелые годы, а тем паче в старости, в счастье совсем не конвертируется… Поэтому я бы советовал женщине о себе самой подумать и рожать. Это будет ваш малый подвиг. От вас самих зависит, внидете вы в Царствие Небесное или нет. Будете ли рожать и воспитывать детей в вере Христовой или продолжите говорить об объективных трудностях?

Неспособность к самовоспроизведению нашей славянской, русской нации – это очень опасное свидетельство того, что арабо-китайская граница может вскоре пройти по Волге… Мне бы очень не хотелось дожить до этих времен. Мы с супругой стараемся являть образ традиционной семьи пастыря – многодетной семьи и призываем к тому же наших прихожан и читателей. Каков поп, таков и приход.

                                                                            

Батюшка, многие женщины так сильно хотят стать матерью, что решаются и рожают вне брака. Под силу ли женщине одной воспитать ребенка, особенно сына?

Нет. Для этого надо сначала найти нормального мужа. Я встречал немало женщин, которые изначально рожали себе ребенка без мужа – чтобы было кого любить, кому-то быть нужной. Но одной женщине воспитать нормальных детей, особенно сыновей, почти невозможно. Да и во всех традиционных обществах деточек, рожденных вне брака, считали незаконнорожденными или бастардами. Они были ограничены в гражданских правах, получая неуважение и позор. Хотя сам ребенок, это очевидно, не виноват, но он оказывался заложником родительской греховной связи, в результате которой родился. Конечно, ему это очень сильно портило жизнь.

Сегодня, к сожалению, мы часто наблюдаем в приходской жизни, как женщина не справляется одна с воспитанием мальчика. А девочка, зная, что мама когда-то кому-то сказала «да», когда этого делать было нельзя, с очень большой долей вероятности пойдет по тому же пути. «На осинке не растут апельсинки». Мы должны об этом помнить и не умножать беззаконие. Нужно понимать, что на грехе, как на болоте, ничего не построишь. Если фундамент плохой – крыша едет. Если ты рожаешь ребеночка без мужа, в грехе, то есть очень большой риск не только в старости остаться одной, но и, к сожалению, оказаться матерью человека, совершающего, мягко говоря, недолжные поступки. Лучше не иметь никакого мужа, чем иметь абы какого или рожать вовсе без мужа.

Каждому Господь дает свой крест. Есть у нас в Церкви и замечательная духовная традиция – восприемство от Крещения. Крестное родство почитается наравне с кровным. «Кум с кумой – как брат с сестрой». Став крестным, вы имеете возможность навсегда прикоснуться к жизни другого человека и влиять на него совершенно законно, с благословения Божиего, не совершая греха.

Вы говорите – найти надо сначала нормального мужа. Как его найти?

Очень просто. Христиане все начинают с молитвы. И девушка-христианка должна, во-первых, доверяя Богу, молиться, чтобы Он послал ей не кого-нибудь, а нормального человека. А во-вторых, если ты стараешься жить по заповедям Божиим и ведешь активный образ жизни, у тебя большой шанс встретить хорошего человека. Не надо отказываться от врученных на улице букетов от «случайного» незнакомца. Случайность, как говорил Рене Декарт, псевдоним, под которым Себя являет Господь Бог. Не нужно подходить к людям с завышенными требованиями. Необязательно, чтобы твоя вторая половинка был кудряв и плечист. Как говорят у нас в ВДВ, маленький десантник стреляет, как большой, зато в него попасть трудней. Так же и с мужьями. Повесть «Алые паруса» – поэтический образ, созданный Александром Грином, а не руководство к действию. Вполне возможно, что до твоего Бирюлево или Печатников парусники объективно дойти не могут ни с какими парусами, потому что там водоема нет. Не нужно думать, что Брэд Питт тебя дождется. Надо исходить из реалий.

Отец Михаил, во время Первой мировой войны говорили о существовании в армии «белой линии» – определенном личном составе, которым держался военный дух и который и мог обеспечить победу. Вы могли бы рассказать об этом?

Да, и эта «белая линия» была не только во время Первой мировой войны. В любой части или соединении должно быть 30-40 процентов личного состава, и этот костяк коллектива в неизменяемом количестве остается кадровым. Пополнение же армии происходит лишь за счет рекрутов, новобранцев. Как говорится, были бы кости, а мясо нарастет. Это как в любой фирме: если одновременно сменились директор, главный бухгалтер и еще какие-то ключевые фигуры, то получится уже совсем другая организация, хотя и с прежним названием. Новая метла по-новому метет. Если из школы уйдут основные педагоги, директор и завучи, а будут набраны по объявлению вместо них первые попавшиеся – вряд ли вы захотите, чтоб ваш ребенок продолжал обучение в этой школе: уровень образования уже совсем другой.

В воинском коллективе – то же самое. В Первую мировую бездарными действиями полководцев царской армии были выкошены те, кто был ее столпами, на которых держалось Российское Самодержавие – прежде всего, гвардейские корпуса. Они были угроблены в Польше и Прибалтике ударами немецкой тяжелой артиллерии. После этого лейб-гвардии Преображенский полк в новом составе бунтовал и чуть не убил своего полкового священника. В его состав вошли люди, которые к концу 1916 года были не только разложены морально, психологически, но даже расхристаны… Если такое произошло с самым элитным – Преображенским полком, несмотря на его славную историю, что уж говорить про остальные? Были уничтожены, прежде всего, основные кадровые офицеры и унтер-офицеры, на которых держалось формирование коллектива.

В течение Великой Отечественной войны это тоже многократно происходило. Но тогда была создана совершенно уникальная система мобилизационных ресурсов воспроизведения боевых частей. Нас немцы били, а мы успевали взамен разгромленных соединений создавать новые и останавливать фашистов. Они и вязли в нашей обороне, теряя ресурсы человеческие и технические, и постепенно ослабели настолько, что стали не в состоянии взять Москву и Ленинград.

Наш народ, напряжением неимоверных усилий, смог воспроизводить ресурсы и в техническом отношении, и в кадровом составе. Мы смогли замещать этот «голод» и формировать боевые части за счет совершенной системы доармейской подготовки – ДОСААФ (добровольное общество содействия армии и флоту). Все школьники в СССР проходили начальную военную подготовку. Как собирать и разбирать винтовку знали не только мальчики, но и девочки. Люди с детских лет были уже настроены на служение своему Отечеству. И они легко вливались в военные действия, их легче было обучать, формировать из них новые части.

А в царской России армия была в значительной мере элитарной. Хотя и действовала всеобщая воинская обязанность, не было «врастания» в армию, подготовки к ней, как и всеобщего образования для простых крестьян и рабочих. С первых дней в армии их надо было учить, где лево, где право. Они не могли так легко войти в строй, как добровольцы советской армии в начале Великой Отечественной войны.

А как можете прокомментировать наши сегодняшние военные конфликты с Украиной из-за Крыма и Донбасса?

Церковь никогда не благословляла и, верю и молюсь, не благословит тех, кто является агрессором. Тех, кто ради построения империи пытается кому-то навязывать, по каким законам и в составе какого государства ему жить. Мне бы не хотелось присоединять к составу России ни Среднюю Азию в XIX веке, ни, скажем, Украину в XXI веке. Другой вопрос, что люди в других государствах вправе выбрать в установленном демократическими процедурами порядке, в состав какого государства они хотят войти. Издавна существовали наднациональные союзы, типа Речи Посполитой и Советского Союза, которым делегировалась часть или все государственные функции по волеизъявлению граждан.

В этом смысле возврат Крыма или желание Донбасса вернуться в состав России, уйдя от современной украинской, бандеровской власти – это право людей, которые там живут. Такое же право не возвращаться имеют те, кто этого не хочет. Они могут совершенно спокойно отстаивать свои права всеми законными методами. Но вооруженные методы борьбы в подобных случаях мне представляются крайними мерами, которых хотелось бы избегать. Война – это всегда боль и кровь, причем, тех людей, которые ни в чем не виноваты. Решения принимают одни люди, запуская механизмы саморазрушения, а страдают, мучаются, плачут – другие.

Отец Михаил, как Вы считаете, угрожает ли сегодня что-то Православию в России?

Сегодня одна из серьезных угроз – даже не Православию (оно надмирно и надвременно), а конкретным людям, которые живут в нашем Отечестве – это неоязычество. Еще 25 лет назад я встречал знакомых, которые внезапно стали кришнаитами. Но сейчас большой угрозы того, что кто-то станет кришнаитом, нет – это экзотическое, мало значимое в российском формате явление. Хотя кришнаиты тоже мимикрировали, часть из них полностью отказались от внешних атрибутов, бубнов, желтых сари, стрижки и прочего – все стало по-европейски, этакое кришнаитство-лайт. Вариант более опасный, потому что не сразу человек понимает, куда его охмуряют.

Касаясь же неоязычества, надо очень четко понимать, что это не внутренняя наша беда, а спора заразы, насаженная извне. Это совершенно искусственное явление, созданное еще в середине XIX века на волне славянофильства – с погружением к нашим корням, с попыткой докопаться до праистории. Но мы знаем, что древние славяне не имели письменности. А то руническое письмо, которое им приписывается и до сих пор не расшифровано, ни в коем случае нельзя называть письменностью, поскольку оно восходит к нормандским племенам, а не славянским. Изначально этот неоязыческий проект был создан как попытка объединить славян на надгосударственном уровне. Однако сегодня этот проект используют, чтобы разделить русский православный народ, и не только в России, но и на Украине – для формирования нацизма на славянской основе.

Говорить об исключительности славянской нации по отношению ко всем другим – значит уподобиться итальянским фашистам, немецким национал-социалистам или воинствующим сионистам, которые заявляют об исключительности израильского народа. Это применимо и к печальным, уже имеющим кровавый шлейф событиям на Украине. Бандеровские национал-фашисты создали трагическую историю современной украинской государственности, которая строится на отторжении всего русского, в частности.

Поэтому сегодня появляются теории о пранароде, «древних украх», которые были создателями Киевской Руси. Эти псевдонаучные, мифические построения, тем не менее, очень легко компилируются в формат школьных учебников и воспитывают детей на ненависти и вражде к России. Но мы, к сожалению, можем в будущем прийти к тем же нацистским формированиям типа «Азова», которые видим сегодня на Украине. Создатель «Азова» возглавлял движение родноверов в России, в Ставропольском крае. Очень многие из тех, кто на Украине сегодня проявил неприкрытую агрессию к местным русским людям, с ненавистью относились к русским и в России, и при этом сами были русскими людьми! В чем же разница? Только в мировоззрении. Генетически же разницы никакой нет.

Мой друг – Егор Борисович Прохорчук, известный ученый, доктор биологических наук, один из крупнейших в России специалистов, занимается в Институте генетики исследованием генома человека. Он прямо говорит, что еще не нашел ни одного образца ДНК, в котором бы на 100 процентов в чистом виде была представлена только одна национальность. Никаких чистых славян или евреев не существует. Мы все – результат многовекового смешения народов. И в этом смысле говорить о каком-то славянском единстве можно только на основании мировоззренческих идей. И те же самые неоязычники – очень неоднородное явление по мировоззрению, это целая группа разных сект.

Родноверы (самая крупная неоязыческая группа) говорят, что все, что делали их предки – хорошо: «Как они поступали, так и я буду. Я не от чего не отрекусь. Они молодцы, потому что они – мои предки». А вот мне, например, за очень многие поступки моих предков, безусловно, было бы стыдно, если бы я хорошо знал свою родословную. Как мне бывает стыдно за свои поступки. И то, что какой-то человек – мой родственник, в моих глазах автоматически не оправдывает его поступков во всех случаях. Очевидно, что и все поступки, которые совершат наши дети – тоже не будут образцом.

Говоря о народном единстве, следует исходить не из принципов кровного родства, а из духовных мировоззренческих оснований. В нашем случае – из веры православной. Не мы, а Божественный Спаситель определяет, «что такое хорошо, а что такое плохо». И все предельно понятно: мир, люди, поступки делятся на «хороших» и «плохих». Интересно, что больше нигде такого нет. Вы не найдете четких понятий добра и зла ни в какой восточной религии и философской системе. В индуизме, брахманизме, даосизме, конфуцианстве, буддизме, японской транскрипции буддизма – дзен-буддизме и японском синтоизме – везде вы встретите лишь «должное» и «недолжное» в поступках, с точки зрения конкретной религии. А надрелигиозной этики, которая транслировалась бы на всех людей – не существует.

В иудаизме, исламе и других религиозных системах мы встречаем интересную вещь: там есть одна мораль – для своих, а вторая – для внешних. Если ты – иудей, я с тобой ем из одной посуды, и мы с тобой соблюдаем кашрут, а тот – гой нечистый, и к нему наша мораль не относится. Если я – правоверный мусульманин, верую во Всевышнего, Аллаха милостивого и милосердного, то другой – кафир, неверный. Или муннафик – не совсем верный, поэтому тоже неправильный. Тогда к нему «мои» представления о гостеприимстве, о том, как с ним поступать, совершенно неприменимы. Его можно ограбить, убить, а если речь идет об исламе, то его нужно заставить принять ислам. Он вообще создан лишь для того, чтобы быть моим рабом. Обложу его податью, как в исламских странах, назову его райя (покоренный народ) и буду с него все соки вытягивать, а его барышень – в гарем. К чужаку это применимо, а к «своему» – нет. В отличие от них, христианин апеллирует совершенно другими понятиями – о «ближнем», то есть любом человеке.

Неоязычество предлагает опять сделать так же. Это – для «своих», славян, это – «наши люди». Мы спросим: а куда девать «не наших», которые по количеству составляют уже половину России, как минимум! Они под понятие славян не подходят хотя бы внешне: после монголо-татарского ига у них скулы, глаза или растительность на лице в понятие «славян» не вмещается. Куда их – выселить на остров Грумант? Так он теперь под норвежской юрисдикцией и называется Шпицберген.

Этническая разница между татарином и русским после пятисот лет совместного проживания в одном государстве значительно меньше, чем между славянином в Польше и славянином в России. У поляков совершенно другие мировоззренческие установки. Хотя речь идет лишь о разных христианских деноминациях – католицизм и Православие. А с татарами, которые вроде бы принадлежат по рождению к совершенно иной религии, мы, тем не менее, прожили много веков вместе, до сих пор смотрим советские кинокомедии, понимаем все особенности национальной охоты и рыбалки… Потому нам с ними разговаривать легче, они – наши, и мы с ними, в конце концов, Наполеона и Гитлера разбили. Будет надо, надеюсь, с Божией помощью, мы и другим агрессорам поможем найти, если понадобится, нашу государственную границу в обратном направлении.

 

Беседовала Нина Рядчикова