Отцовство

«Все в этом мире носит в себе свою сокровенную сущность и предназначение, оставаясь верным им». У мужчины эта сокровенная сущность и предназначение — отцовство. Смысл его не только, вернее, не столько в продолжении рода, но гораздо шире. Отцовство — понятие изначальное, исконное. Оно — часть мужской природы. Его основная черта — служение и ответственность перед Богом за тех, кто поручен тебе, кто нуждается в тебе, кто зависит от тебя. Оно не может быть осуществлено каким­-то набором правил или нравственных действий. Отцовство — всегда творчество. Самый первый для нас, простой и понятный пример отцовства мы познаем в семье. Ребенку не сразу открывается роль отца. Вначале он более нуждается в матери. Она для него самый близкий и главный человек. Но постепенно, в наблюдении за родителями, младенцу открывается истинная семейная иерархия. Если он постоянно видит главенство отца и послушание ему матери, ребенок правильно определит свое место и будет вести себя соответственно. Но если дитя не видит послушания матери, ему трудно будет объяснить, почему нужно слушаться. Дети воспринимают мать, в какой-­то степени, как некую собственность, и очень быстро учатся управлять ею. Само присутствие отца, как главного в семейной общности, ограничивает эти детские притязания. Иногда матери достаточно пригрозить тем, что она все расскажет отцу, или взять телефон: «Сейчас позвоню папе», и шалуны становятся тише воды, ниже травы. Отец — это, конечно же, не олицетворение наказания, в детском сознании он олицетворяет истину, умение и могущество. Он тот, кто все знает, все умеет и все может. Он тот, кому безгранично доверяешь. Тот, кого боишься огорчить. Тот, чья любовь к тебе никогда не перестает, хотя порой и выражается в непонятных или неприятных тебе действиях или запретах. Такое понятие отца формируется у ребенка в раннем возрасте, когда сознание его еще не знает критики. Это очень устойчивое понятие. В этом случае дитя возрастает и развивается, наиболее полно реализуя свои возможности. Но главное, семейный пример почти без слов и насилия учит его истинным жизненным ценностям — любви, смирению, заботе о ближних, ответственности.

Мать своими действиями должна всячески помогать восприятию ребенком безусловного отцовского авторитета. Даже не очень умелого и могущественного отца никогда нельзя упрекать, обсуждать и критиковать при детях. Иногда достаточно нескольких необдуманных слов, сказанных в сердцах, неуважительной реплики в адрес отца и естественный процесс воспитания прерывается. Ребенок сам начинает критиковать родителей, их слова и действия. Он ищет пример для подражания во внешнем мире. Он хоть и продолжает жить в семье, но фактически становится циничным беспризорником. Конечно, есть дети, зачатые и растущие вне брака, есть дети, осиротевшие при каких­то обстоятельствах, дети разведенных родителей. Таких «маминых» детей становится все больше, и не всегда только мама виновата в этих тяжелых обстоятельствах. Когда мать одна воспитывает ребенка, она нередко использует в воспитании память об отце (иногда даже вымышленную). Использует положительный мужской пример, может быть, дедушки или другого родственника — брата или дяди; хорошего знакомого, известного героя и даже литературный персонаж. Верующие мамочки стараются найти постоянного духовника и приводят к нему своих детей. Тут уже батюшка принимает участие в воспитании. Для ребенка он авторитетен, как духовник, и являет пример мужского поведения, взглядов, заботы.

Ребенок, воспитанный без отца, — явление печальное. Но иногда жены сами «выключают» мужское воспитание, когда по различным причинам берут на себя главенство и управление в семье. Таким образом, они унижают отца в глазах ребенка, лишают его влияния. Самый крайний вид критики мужа и отца своих детей — самовольный развод с ним. Хотелось бы напомнить, что в христианстве семья уподобляется Церкви, ее называют «малой Церковью». Как и сама Церковь, малая Церковь представляет собой не коллектив, а мистическое тело, единую плоть. И когда тело семьи разрезают (развод), то рана проходит по детям. Боль родительского развода необычайно сильна, она уносит физические и душевные силы ребенка. И никакие объяснения вроде: «Лучше совсем без отца, чем с таким отцом», не могут утишить ее. Какими бы ни были обстоятельства, каким бы плохим ни казался муж, но для ребенка отец необходим, даже «кой­-какой». Как для полноценного восприятия пространства человеку нужны два глаза (если смотреть одним глазом, мы теряем глубину, картинка выглядит плоской), так и для полноты осознания мира ребенку необходимы два разных взгляда родителей. Мужчины и женщины. Именно интересы ребенка понуждают многих женщин терпеть непутевых мужей. Непростую судьбу готовят своим детям и женщины, которые категорически не соглашаются на бездетность. Ладно, когда те, кто в браке, ищут возможности стать родителями. Но, бывает, и безмужние женщины, как сейчас говорят, «заводят детей для себя». Ребенок не игрушка, не болонка, не розовый куст. Истину, что женщина сотворена помощником, что она всегда живет для кого­-то, ребенок узнает не из Священного Писания, ни с чьих­-то слов, а непосредственно наблюдая за матерью. Если нет отца, то жизнь матери всецело принадлежит ему. Но дитя несовершенно и не всегда правильно пользуется этим. Термин «безотцовщина» сегодня редко употребляют — не тактично. И все же, без упреков и обид, вспомним, когда он приходит на ум. Когда мы сталкиваемся с определенными изъянами воспитания.

Отсутствие мужского воспитания — беда нашего времени. Воспитанные мамами дети, чаще всего, знают только одну модель поведения — материнскую, отцовство им непонятно. Их восприятие мира неполно. Их восприятие семьи слишком умозрительно. И это особенно сказывается при создании ребенком собственной семьи. В этом смысле женское воспитание негативно отражается как на мальчиках, которые не знают, кто такой отец и муж, и как он должен вести себя; так и на девочках, которые не усвоили примера жизни жены перед своим мужем, но только роль мамы. В самостоятельной жизни подросшему маминому сыну придется бороться со своим представлением о том, что ему все должны. А выросшая мамина дочка рискует в замужестве сначала стать женой-­своевольницей, а потом всю свою любовь и заботу отдать ребенку, а муж при этом останется для нее лишним. Одиноким мамам, если они хотят счастья своим детям, следует особенно позаботиться об участии в жизни своих детей близких, по родству или общению мужчин, — родственников, знакомых, которых необходимо приобретать среди прихожан, и, конечно, духовника.

Через образ отца в детское сознание входит Отец Небесный — Господь. Вере может научить и мать, и бабушка, и даже посторонний человек, но тому, кто видел в семье пример отцовства, проще открываются многие духовные истины, усваиваются такие понятия, как смирение, послушание, страх огорчить того, кого любишь, ответственность. Как-­то к старшей дочери зашла подруга, взрослая девушка, она с порога стала шумно приветствовать хозяйку, что­-то рассказывать. И очень удивилась, когда хозяйка приложила палец к губам. Известный всем жест — «тихо». «А в чем дело?» — спросила она. «Папа дома». «Он что, спит?» «Нет. Просто…». Дочь увела гостью в свою комнату, закрыла дверь и объяснила, что когда отец дома, домочадцы стараются не беспокоить его. Говорят тихо и вообще ведут себя сдержанно. Гостья сначала удивилась такой несвободе поведения, но потом сказала, что ей понравился наш домашний «устав»: «Я ведь без отца росла, живем вдвоем с мамой, не перед кем сдерживаться». Еще одна девчоночка с недоумением и ужасом рассказывала маме увиденное в чужом доме: «Она сказала папе: „Ты чего делаешь! Сейчас же перестань!“ Представляешь, своему папе так сказала! Папе!» Слово «папа» она произносила с благоговением.

Взрослый мужчина реализует свое отцовство в разных аспектах. Европейское сознание состоявшуюся мужскую судьбу определяет постройкой дома, посадкой дерева и рождением сына. Для нас это слишком приземленная программа, но часть истины в ней есть. Во всяком случае, бездетность пока что переживается, как трагедия, и мужчинами в том числе. Но вот на рождение второго­-третьего-­четвертого ребенка духу мало у кого хватает. Обычным стало и откладывание рождения детей до лучшего времени, когда появится своя жилплощадь, окончится учеба, устроится карьера. Зачастую этот список «самого необходимого» удлиняется и растягивается бесконечно. Долгие отсрочки рождения нередко трагически заканчиваются. Сначала супруги не хотят детей, а потом дети не хотят таких слишком любящих себя родителей. Бесплодие стало делом обыкновенным. Причин тому много. Одна из них-то, что страх зачатия, несколько лет присутствовавший в отношениях супругов, сделался привычным. Латентный страх, порой никак не осознаваемый, не позволяет зачать и выносить теперь уже желанного малыша.

Страх быть отцом рождается от нежелания или боязни ответственности. А ответственность — одно из главных мужских качеств. Мужчину, который стремится уйти от ответственности, не обременять себя, трудно и назвать-­то мужчиной. Избегая в своем браке деторождения, мужчина утрачивает сам дух отцовства, потребность отеческого служения своим ближним. Его положение подобно положению свергнутого короля, который сам себя лишил короны. Есть браки бездетные не по своеволию, но по Божиему Промыслу. Там призвание мужчины, как отца, сохраняется и реализуется в отношениях с женой или с другими родственниками, в ином служении.

Кстати, мнение, что дети «лишние» в семье, непременно проходит. Но это может произойти слишком поздно. В одной семье муж был непримиримым противником «спиногрызов» и поставил жене условие — избавиться от беременности. Она послушалась. Но после аборта более родить не могла. С годами муж поумнел, но иметь детей от любимой женщины уже было невозможно. Мне знакомы семьи, где дети появлялись «контрабандой». В обход приказа главы семейства: «Не рожать!» Один, страдавший детобоязнью муж, каждую беременность угрожал жене: «Если родишь — уйду!» А она все равно рожала. В результате себялюбец превратился в хорошего отца. И нередко в спорах приводил довод: «Да что вы мне тут говорите! Я — многодетный отец!» Знаю и еще несколько женщин, которые хоть и согрешили непослушанием, но дали возможность отцовства своим супругам. И, надо сказать, в каждом случае те были им благодарны.

Страх и растерянность перед вызовами современного мира, которые мы видим у многих наших современников, гораздо менее свойственны людям верующим, живущим церковной жизнью. У них всегда есть надежда на Господа. Эта надежда поддерживает и чадородие. Веру в то, что Тот, Кто дал роток, даст и кусок. То есть Господь не оставит Свое создание, но даст ему потребное для жизни. Поэтому православные семьи чаще бывают многодетными. Вера в благой Промысл Божий не дает жизненному страху одолеть сердце и извести силы, оттого верующие люди реже отчаиваются и унывают.

Когда мы говорим про кого­-то — «отец семейства», то не просто констатируем факт состояния мужчины в браке или наличие у него детей, это как бы особое звание или титул. Отец семейства осуществляет свое мужское предназначение, как господин, как священник и как воин. Господин — это единовластный правитель, заботящийся о своих близких, ответственный за их жизнь перед Богом. Он не деспот, не тиран, он — хозяин в семье. В русском языке мужа нередко называли «хозяин». Даже и сейчас где-­то скажут: «А хозяин твой дома?» Семейные дела у такого хозяина, конечно, обсуждаются с женой, порой и с детьми. Но решение остается за ним. Предназначение быть священником совершается, как руководство своих домашних к спасению посредством проповеди. В этом смысле Апостол сравнивает любовь мужа к своей «малой Церкви» с жертвенной любовью Христа к Своей Церкви, общности верующих. Отец семейства отвечает за то, чтобы представить жену (и детей) Господу не имеющею пятна, или порока, или чего-­либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф. 5, 27). То есть, он отвечает за духовно-­нравственное состояние своих домочадцев. И как воин, он призван защищать их от приражающего внешнего зла. Кстати, у сербов мужа называют «войно». Женщина скажет: «мой войно». Таковы три ипостаси отца семейства. В идеале, конечно, а в жизни каждый воплощает их в свою меру.

Отцовство может проявляться везде, где мужчина оказывается старше, выше, главнее или сильнее. И если внимательно присмотреться, такое место есть у каждого. Например, одинокий мужчина. Рядом с ним иногда находятся дети. Племянники, другие родственники, соседи, попутчики, дети друзей и знакомых и просто чьи­-то дети. Если мужчина помнит, что ребенок воспитывается примером, то его отцовство проявится в том, что он не подаст дурного примера, постарается не соблазнить малых сих. Совершать плохие поступки — скверно. Но при детях — недопустимо. Сейчас многие дети растут без отцов. Одинокий мужчина, родственник или близкий знакомый вполне может поучаствовать в их воспитании. Если опека выражается в непритворном интересе к жизни ребенка, его увлечениям, в личной для него открытости, в искренних разговорах и умении услышать, то дитя непременно примет такого человека в «свои» и будет назидаться от его слов и примера. В Церкви есть понятие «крестный» или «крестный отец». Это еще одна возможность (и обязанность) осуществления отцовства.
Не так давно участие в воспитании чужого, незнакомого ребенка казалось естественным. Когда­то привычная картина, когда прохожий дядька приструнит шалуна, остановит хулиганство. Мальчишки боялись озорничать (курить, дергать девчонок за косы, ругаться) при взрослых, особенно если это мужчина. «Тихо, какой­-то дядька идет!» Его вмешательство было ожидаемым. В нем проявлялась мужская ответственность за всех. Солидарность с родителями, с обществом. Однако такая опека от постороннего человека не угнетала. Напротив, она как бы включала мальчугана в родственную общность, в общую заботу. Оттого и было привычным почти родственное обращение к незнакомому взрослому — «дядя». «Дядя, сколько времени?»

И еще пример отцовства вне семьи. Это отеческое отношение к природному миру и миру людей. А. Сент-­Экзюпери в «Планете людей» пишет: «Быть человеком — это и значит чувствовать, что ты за все в ответе. Сгорать от стыда за нищету, хоть она как будто существует и не по твоей вине. Гордиться победой, которую одержали твои товарищи. И знать, что, укладывая камень, помогаешь строить мир». Там же писатель вспоминает смерть старого, «поистине достойного человека. То был садовник, он говорил мне: „Бывало, знаете, рыхлю заступом землю, а сам обливаюсь потом… Ревматизм мучит, ноги ноют, кляну, бывало, эту каторгу, на чем свет стоит. А вот нынче копался бы и копался в земле. Отличное это дело! Так вольно дышится! И потом, кто теперь станет подстригать мои деревья?“ Он оставлял возделанную землю. Возделанную планету. Узы любви соединяли его со всеми полями и садами, со всеми деревьями нашей земли. Вот кто был ее великодушным, щедрым хозяином и властелином». Господь дал человеку землю во владение, все положил под ноги его: овец и волов всех, и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских (Пс. 8, 7­9). Отеческое отношение к природному миру — в разумном обладании им. Человек призван возделывать его и хранить его (вот оно — посаженное мужской рукой дерево — символ хранения Божиего мира). Не брать из природы лишнего, держать под контролем свои потребности, а всякое вмешательство в жизнь природы должно быть осознанным.

В прежние времена просьба зачастую включала в себе слова — «будьте отцом родным», «будьте заместо отца». То есть:проявите себя в данном случае, как это сделал бы родной отец. С просьбой мы обращаемся к человеку более могущественному, чем мы сами. Отцом может (и опять же — должен) быть всякий начальник. Всякий «вышестоящий». По служебной ли лестнице, должности, обстоятельствам. Порядочный офицер проявляет свое отцовство по отношению к солдатам. «Слуга царю, отец солдатам», привычное понятие — «отцы­-командиры». Офицер призван научить, руководить, вышколить, превратить обычного парня в солдата. Здесь есть и насилие, и жесткость. Но и понимание трудности армейской службы. Отцовство проявляется в том, чтобы не добавить солдату лишней тяготы и опасности. Чиновник, руководитель, хозяин, директор — всем им вменяется отцовство. Когда­-то царя называли «царь­-батюшка». И справедливо называли. Царь — истинный отец своего народа. Так же и любой другой правитель обязан быть таковым. Именно отцовского отношения и заботы ожидают от него. Высших чиновников городской администрации и сейчас называют «отцами города». Правда, в последнее время все больше с иронией. Хороший хозяин или директор предприятия в своих отношениях с подчиненными не может руководствоваться только наживой. Есть у меня два знакомых предпринимателя сибиряка. У них где-­то на Ангаре свои заводы, делают стройматериалы. Встретились как-­то: «Как дела?» — спрашиваю. Отвечают: «Кризис. Заказов нет». — «Так на что же люди живут, если нет работы?» «А мы своих рабочих не бросаем. Платим, сколько можем. Пытаемся хоть какой­-то работой обеспечить».

Начальник, у которого подчиненный или работник нечестен по отношению к нему, нередко сам бывает в этом виноват. Начальник, как отец для подчиненных. Они невольно берут с него пример. И если заметят (а от подчиненных, как и от детей, ничего не утаишь), что начальник в чем-­то лукавит, где­-то обманывает, то тут же примут такую модель деловых отношений и поведения как норму, да еще постараются перевыполнить ее. Потому ответственность любого начальствующего гораздо выше, чем простого работника. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12, 48).

В несчастье человек надеется на отеческое участие. Крик «помогите!» обращен к «отцу». И тот, кто бросается на помощь — проявляет свое отцовство. Конечно, спасти утопающего, помочь упавшему старику или в горящую избу войти может и женщина. Но она — может, а мужчина — должен. И когда женщина уговаривает мужа не давать другу взаймы, не тратить воскресный день, помогая соседу по даче, просит не ввязываться в чреватую опасностью ситуацию, где нужна его поддержка, она толкает его на предательство своего долга, своего отцовства. Такое предательство тяжело переживается мужчиной. Ущербного благородства не бывает, оно или есть, или его нет. Матери, воспитывающие в одиночестве своих сыновей! Непременно научите их правильно понимать мужское достоинство — помогать тому, кто слабее, не трусить, когда нужно защитить кого-­то, отвечать за свои поступки, принимать самостоятельные решения, быть другом!

Не препятствуйте их благородным порывам по своей женской слабости и боязни. Пусть служение и ответственность станут не лозунгами, а внутренней сущностью ваших сыновей. Растите рыцаря, а не биологическую единицу. Служение другому человеку приносит большую радость. Самую большую после служения Богу, хотя в сущности — это тоже служение Богу. Леонардо да Винчи, потрудившийся, как мало кто из смертных, и, по его словам, предпочитавший усталости смерть, написал о себе: «Я никогда не устаю, помогая другим».

Принцип отцовства держит общество в относительном порядке. Пока он действует в отце семейства, в начальнике, руководителе, офицере — у нас есть общество. Но если его нет — общество превращается в людское стадо. Поэтому этот принцип нужно поддерживать и воспитывать. Сегодня СМИ, причем повсеместно и наперегонки, стараются открыть наготу «отцов», обнародовать грехи власть имущих. Своих и чужих президентов, министров, генералов, судей. Как будто нарочно, разрушая в людях надежду хоть на мало­-мальски порядочную власть, прививая обществу огульную критику всех вышестоящих, взращивая всемирное хамство. Нам по­-всячески предлагают модель совершенно беспринципного общества, где не может быть искренних или хоть каких-­то человечных отношений между старшим и младшим, начальником и подчиненным, имущим и неимущим. Где «старший» означает старшего в подлости или возможности совершать подлость. Такой взгляд не позволяет искренне подчиняться и смиряться. Он просто провоцирует «свергать». Свергать, свергать и свергать… Можно сказать, что мир подталкивают к кризису веры всяческой власти.

На принцип отцовства покушается и принятая на постхристианском пространстве Европы и США пропаганда однополой любви. Она стала настолько агрессивной и взошла на такие общественные высоты, что «убояшася» лишений, многие «имеющие свое место» в обществе не только не противятся ей, но и сами продвигают ее. В них живет и действует страх Пилата.

Но не будем унывать. У верующего человека всегда есть Отец. Любящий, заботливый и сильный. Верующий человек познает Отцовство Господа на себе, своих близких, природном мире. И совершенно естественно у него рождается желание не просто принимать Божию любовь, заботу и помощь, но и самому проявлять себя «отцом» по отношению к людям, к Божиему миру — природе. Уже несколько лет существуют и создаются новые православные молодежные и детские центры, лагеря, объединения, где учителя, вожатые, волонтеры пытаются помочь современной юности и детству правильно увидеть и осознать мир. Не по приказу или указу, не из какой-­либо корысти, а по велению сердца эти люди составляют интересные программы праздников, лагерных смен, различных мероприятий для своих юных соотечественников. Учат общению, дружбе, ответственности, нравственности. Причем, учат не по сухим и, в большинстве своем, глупым методичкам, не нравоучениями. Каждая программа проходит совместное творческое рождение. Это поистине апостольское служение. Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4, 19). А поисковые отряды? Там тоже отцовские понятия долга и ответственности. Или участие в жизни заключенных, тяжелобольных людей, без чего сегодня невозможно представить жизнь Церкви. Очень востребованы в наши дни кадетские, казачьи школы и лицеи. Курсантские училища. Родители, особенно православные, хотят видеть своих сыновей настоящими мужчинами, будущими отцами. Супруга одного высокопоставленного чиновника­-патриота рассказывала о муже: «Он смотрит новости, комментирует, страдает за страну, злится. А я переключу на „Союз“, он посмотрит, посмотрит, послушает… „Какие лица, — говорит, — какие лица! Живые. Жива еще Россия“. И глаза влажные».

Не всегда помощь Отчизне требует реформ или высших перемещений. Начинать нужно с «оживления» своей души. А душа оживает, когда она прилепляется к Богу. Такая живая душа непременно проявит себя в служении. В том числе и в отцовстве.